Великая Отечественная война явилась новым этапом в жизни Русской православной церкви, патриотическое служение духовенства и верующих стало выражением естественного чувства любви к Родине.

Глава Церкви, патриарший местоблюститель митрополит Сергий (Страгородский), обратился к пастве в первый же день войны, на 12 дней раньше, чем советский лидер Иосиф Сталин (Джугашвили). «Не в первый раз приходится русскому народу выдерживать испытания, – писал владыка Сергий. – С Божией помощью и на сей раз он развеет в прах фашистскую вражескую силу. Наши предки не падали духом и при худшем положении потому, что помнили не о личных опасностях и выгодах, а о священном своем долге перед Родиной и верой, и выходили победителями. Не посрамим же их славного имени и мы – православные, родные им и по плоти, и по вере. Отечество защищается оружием и общим народным подвигом, общей готовностью послужить Отечеству в тяжкий час испытания всем, чем каждый может».

На следующий день войны, 23 июня, по предложению митрополита Алексия (Симанского) приходы Ленинграда начали сбор пожертвований в Фонд обороны и советский Красный Крест.

Двадцать шестого июня 1941 г. в Богоявленском кафедральном соборе состоялся молебен о даровании Победы.

После молебна митрополит Сергий обратился к верующим с проповедью, в которой были и такие слова: «Пусть гроза надвигается. Мы знаем, что она приносит не одни бедствия, но и пользу: она освежает воздух и изгонят всякие миазмы: равнодушие ко благу Отечества, двурушничество, служение личной наживе и пр. У нас уже имеются некоторые признаки такого оздоровления. Разве не радостно, например, видеть, что с первыми ударами грозы мы вот в таком множестве собрались в наш храм и начало нашего всенародного подвига в защиту родной земли освящаем церковным богослужением».

В этот же день с архипастырским посланием обратился к своей пастве и митрополит Ленинградский Алексий (Симанский), призвав защищать Родину. О влиянии этих посланий можно судить по фактам отношения оккупационных властей к распространению пастырских обращений. В сентябре 1941 г. за чтение в храмах первого послания митрополита Сергия в Киеве были расстреляны архимандрит Александр (Вишняков) – настоятель Николо-Набережной церкви – и протоиерей Павел Остренский, в Симферополе за чтение и распространение этого патриотического воззвания были расстреляны протоиерей Николай Швец, дьякон Александр Бондаренко, старец Викентий.

Послания предстоятеля Церкви (а их за период войны было свыше 20) носили не только консолидирующий характер, но имели и разъяснительные цели. В них определялись твердая позиция Церкви по отношению к захватчикам и войне в целом.

Четвертого октября 1941 г., когда Москве угрожала смертельная опасность и население переживало тревожные дни, митрополит Сергий выпустил Послание к московской пастве, призывая к спокойствию мирян и предупреждая колеблющееся духовенство: «Ходят слухи, которым не хотелось бы верить, будто есть и среди наших православных пастырей лица, готовые идти в услужение ко врагам нашей Родины и Церкви, – вместо святого креста осеняться языческой свастикой. Не хочется этому верить, но если бы вопреки всему нашлись такие пастыри, я им напомню, что Святой нашей Церкви, кроме слова увещания, вручен Господом и духовный меч, карающий нарушителей присяги».

В ноябре 1941 г., уже находясь в Ульяновске, митрополит Сергий (Страгородский) обратился с посланием, укреплявшим в народе уверенность в близком часе Победы: «Премудрый же и Всеблагий Вершитель судеб человеческих да увенчает наши усилия конечной побед и да ниспошлет успехи воинству русскому, залог нравственного и культурного преуспевания человечества».

Особое внимание в своих посланиях митрополит Сергий уделял верующим на временно оккупированных территориях. В январе 1942 г. в специальном обращении патриарший местоблюститель напомнил православным, чтобы они, находясь в плену у врага, не забывали, что они – русские, и сознательно или по недомыслию не оказались предателями своей Родины. Митрополит Сергий также содействовал и организации партизанского движения. Так, в послании подчеркнуто: «Пусть ваши местные партизаны будут и для вас не только примером и одобрением, но и предметом непрестанного попечения. Помните, что всякая услуга, оказанная партизану, есть заслуга перед Родиной и лишний шаг к вашему собственному освобождению от фашистского плена».

Послания митрополита нарушали советские законы, ибо те запрещали любую деятельность Церкви за пределами стен храма и любое вмешательство в дела государства. Тем не менее все выпущенные местоблюстителем обращения и послания откликались на все основные события в военной жизни сражавшейся страны. Патриотическая позиция Церкви была замечена руководством страны с первых дней войны. С 16 июля 1941 г. советская пресса начала публиковать положительные материалы о Церкви и верующих в СССР. В «Правде» впервые были опубликованы сведения о патриотической деятельности православного духовенства. Такие сообщения в центральной прессе стали регулярными. Всего с этого времени по июль 1945 г. в центральной прессе (газеты «Правда» и «Известия») было опубликовано свыше 100 статей и сообщений, где в той или иной степени затрагивались религиозные проблемы и тема патриотического участия верующих в Великой Отечественной войне.

Руководствуясь гражданскими чувствами, иерархи, священники и верующие не ограничивались только молебнами о даровании победы Красной армии, а с первых дней войны участвовали в оказании материальной помощи фронту и тылу. Духовенство в Горьком и Харькове, а затем по всей стране организовывало сбор теплых вещей и подарков бойцам. В Фонд обороны вносились деньги, золотые и серебряные вещи, облигации государственных займов.

Фактически легализовать сбор денег и вещей верующих (незаконные по постановлению «О религиозных объединениях» от 8 апреля 1929 г.) митрополиту Сергию удалось лишь в 1943 г., после телеграммы И. Сталину (Джугашвили) от 5 января. В ней говорилось: «Сердечно приветствую Вас от имени Православной Русской Церкви. Молитвенно желаю в Новом году Вам здоровья и успехов во всех Ваших начинаниях на благо вверенной Вам родной страны. Нашим особым посланием приглашаю духовенство, верующих жертвовать на постройку колонны танков имени Дмитрия Донского. Для начала Патриархия вносит 100 тысяч рублей, Елоховский кафедральный собор в Москве вносит 300 тысяч, настоятель собора Колчицкий Николай Федорович – 100 тысяч. Просим в Госбанке открытие специального счета. Да завершится победой над темными силами фашизма общенародный подвиг, Вами возглавляемый. Патриарший местоблюститель Сергий, Митрополит Московский».

В ответной телеграмме разрешение на открытие счета было дано. Там же прозвучали и слова благодарности Церкви за ее деятельность: «Патриаршему Местоблюстителю Сергию, Митрополиту Московскому. Прошу передать православному духовенству и верующим мой привет и благодарность Красной армии за заботу о бронетанковых силах Красной армии. Указание об открытии специального счета в Госбанке дано. И. Сталин».

С получением этого разрешения Церковь де-факто получила право юридического лица. В конце 1944 г. каждая епархия прислала в Синод отчет о своей деятельности в суммарном выражении с 22 июня 1941 г. по 1 июля 1944 г. Духовенство и верующие собирали средства на нужды обороны, подарки бойцам Красной армии, больным и раненым, находящимся в госпиталях, на оказание помощи инвалидам Отечественной войны, детям и детским учреждениям, семьям красных воинов. Сборы шли не только денежные, но и драгоценными предметами, продуктами и необходимыми вещами, такими как, например, вафельные полотенца для госпиталей. За отчетный период взносы приходов Русской православной церкви составили 200 млн рублей. Общее количество собранных средств за весь военный период превысило 300 млн рублей.

Из этого количества собранных денег 8 млн рублей были использованы на покупку 40 танков Т-34, построенных на танковом заводе Челябинска. Они и составили колонну с надписями на башнях боевых машин: «Дмитрий Донской». Передача колонны частям Красной армии состоялась в деревне Горенки, что в 5 километрах северо-западнее Тулы, по месту расположения комплектующихся военных частей.

Грозную технику получили 38-й и 516-й отдельные танковые полки. К этому времени оба прошли нелегкие боевые пути. Первый участвовал в боях на демянском плацдарме, под Вязьмой и Ржевом, освобождал города Невель и Великие Луки, бил врага под Ленинградом и Новгородом. Под Тулой боевые пути полков разойдутся. 38-й уйдет в юго-западные области Украины, 516-й – в Белоруссию. По-разному сложится военная судьба боевых машин «Дмитрия Донского». Короткой и яркой будет она для 38-го полка, продолжительной окажется у 516-го. Но 8 марта 1944 г., в день вручения общецерковной колонны, они стояли на одном заснеженном поле. Каждому согласно штату полагалось по 21 танку. Такое количество получил только 516-й полк, 38-му досталось девятнадцать.

Учитывая высокую значимость патриотического акта верующих, в день передачи колонны состоялся торжественный митинг, на котором перед танкистами по поручению патриарха Сергия (Страгородского) выступил митрополит Крутицкий Николай (Ярушевич). Это была первая официальная встреча представителя епископата Русской православной церкви с бойцами и командующими Красной армии.

Первым боевое крещение получил 38-й отдельный танковый полк в Уманско-Ботошанской операции, участвуя в составе войск 2-го Украинского фронта в освобождении юго-западных областей Украины и части Бессарабии. Совершив 12-суточный комбинированный марш в районе г. Умани, полк в ночь с 23 на 24 марта 1944 г. принял бой. К 25 марта совместно со стрелковыми подразделениями 94-й гвардейской стрелковой дивизии 53-й армии были освобождены населенные пункты Казацкое, Корытное, Бендзари. Первые бои принесли и первые потери боевых машин. В начале апреля 1944 г. в составе полка оставалось только 9 танков. Но воля к победе и желание воинства с честью пронести на броне имя Дмитрия Донского не ослабевали. Героическими действиями отличился личный состав 38-го полка при форсировании реки Днестр с последующим выходом на государственную границу СССР. За успешное выполнение боевых задач приказом Верховного Главнокомандующего от 8 апреля 1944 г. полку было присвоено почетное наименование «Днестровский». Менее чем за два месяца полк прошел с боями свыше 130 км, более 500 км сумел преодолеть маршем по бездорожью на своих танках. За этот период танкисты уничтожили около 1420 гитлеровцев, 40 различных орудий, 108 пулеметов, подбили и захватили 38 танков, 17 бронетранспортеров, 101 транспортную автомашину, захватили 3 склада горючего и взяли в плен 84 немецких солдат и офицеров.

Двадцать один солдат и десять офицеров полка пали смертью храбрых на полях сражений. За проявленное мужество, доблесть и героизм 49 танкистов были награждены орденами и медалями СССР.

В последующем, находясь в резерве Ставки, 38-й полк был переименован в 74-й отдельный тяжелый танковый, а затем переформирован в 364-й тяжелый самоходный артиллерийский полк. При этом, учитывая высокие боевые заслуги личного состава в ходе Уманско-Ботошанской операции, ему было присвоено звание «Гвардейский» и сохранено почетное наименование «Днестровский».

Другой полк, получивший боевые машины из колонны имени Дмитрия Донского, – 516-й отдельный огнеметный танковый – начал боевые действия 16 июля 1944 г. совместно с 2-й штурмовой инженерно-саперной бригадой 1-го Белорусского фронта. Ввиду установленного на танках огнеметного вооружения (бывшего в то время секретным) подразделения этого полка привлекались к выполнению специальных боевых задач и на особо тяжелых участках фронта во взаимодействии со штурмовыми батальонами. В благодарственном письме командования полка на имя митрополита Николая (Ярушевича) были такие слова: «Вы говорили: “Гоните ненавистного врага из нашей Великой Руси. Пусть славное имя Дмитрия Донского ведет нас на битву, братья-воины”. Выполняя этот наказ, рядовые, сержанты и офицеры нашей части, на врученных Вами танках, полные любви к своей Матери-Родине, к своему народу, успешно громят заклятого врага, изгоняя его из нашей земли… Имя великого русского полководца Дмитрия Донского, как немеркнущую славу оружия, мы пронесли на броне наших танков вперед на Запад, к полной и окончательной победе».

Танкисты сдержали слово. В январе 1945 г. они смело действовали при штурме сильных укреплений Познани, а весной воевали на Зеяловских высотах. Танки «Дмитрий Донской» дошли до Берлина.

О беспредельном мужестве и героизме танкистов свидетельствует тот факт, что 19 человек, сражаясь до последнего дыхания, сгорели в своих боевых машинах. Среди них посмертно награжденные орденами Отечественной войны I степени командир танкового взвода лейтенант А. К. Гогин и механик-водитель А. А. Соломко.

Так в борьбе за общие идеалы в годы Великой Отечественной войны патриотические чаяния русских верующих и духовенства воедино слились с героизмом и доблестью воинов Красной армии. Как много лет назад, над ними веяли знамена Дмитрия Донского, олицетворявшие победу над сильным врагом.

Несомненно, что сбор средств в Фонд обороны, на подарки Красной армии, на помощь сиротам, воинам-инвалидам, семьям погибших составил важную часть деятельности Русской православной церкви в годы войны. Но была еще одна важнейшая форма деятельности – молебны о победе русского воинства. Одним из величайших молитвенников в военные годы был иеросхимонах Серафим Вырицкий.

Когда немцы вошли в город, старец успокаивал многих растерявшихся, говоря, что ни одного жилого дома не будет разрушено. (В Вырице, действительно, были разрушены только вокзал, сберкасса и мост.) Тысячу дней стоял он на молитве о спасении России. Он возносил постоянную молитву не только в своей келье, но и в саду на камне перед устроенной на сосне иконой преподобного Серафима Саровского, кормящего дикого медведя. Этот уголок старец называл «Саров». В 1942 г. отец Серафим писал о своих бдениях:

«И в радости, и в горе, монах, старец больной
Идет к святой иконе в саду, в тиши ночной.
Чтоб Богу помолиться за мир и всех людей
И старцу поклонится о Родине своей.
Молись Благой Царице, Великий Серафим,
Она Христа десница, помощница больным.
Заступница убогим, одежда для нагих,
В скорбях великих многих спасет рабов своих…
В грехах мы погибаем, от Бога отступив,
И Бога оскорбляем в деяниях своих».

Старец увидел Победу, которую он приближал своими молитвами. Не прекращал отец Серафим принимать людей и после войны. Их стало еще больше. В основном это были родственники пропавших без вести воинов.

Особенно следует сказать о патриотической деятельности Церкви на временно оккупированной территории. Священники являлись подчас единственным связующим звеном между партизанами и местными жителями и получили славное прозвище «партизанских попов».

Медалью «Партизан Отечественной войны» была отмечена деятельность отца Федора Пузанова из села Бродовичи-Заполье на Псковщине. В годы войны он стал разведчиком 5-й партизанской бригады. Георгиевский кавалер Первой мировой войны, он, пользуясь относительной свободой передвижения, разрешенной ему оккупантами как священнику сельского прихода, вел разведывательную работу, снабжал партизан хлебом и одеждой, первым отдал им свою корову, сообщал данные о передвижениях немцев. Кроме этого, он вел беседы с верующими и, передвигаясь от села к селу, знакомил жителей с положением в стране и на фронтах. В январе 1944 г. во время отступления немецких войск отец Феодор спас от угона в Германию более 300 своих земляков.

«Партизанским попом» был и отец Василий Копычко, настоятель Одрижинской Успенской церкви Ивановского района Пинской области в Белоруссии. С начала войны он совершал богослужения ночью, без освещения, чтобы не быть замеченным немцами. Пастырь знакомил прихожан со сводками Информбюро, с посланиями митрополита Сергия. Позже отец Василий стал партизанским связным и продолжал им быть до освобождения Белоруссии.

Свой вклад в дело победы вносили и монашествующие. (В конце войны на территории РСФСР не осталось ни одного действующего монастыря, лишь в присоединенных областях Молдавии, Украины, Белоруссии их насчитывалось 46.) В годы оккупации на временно занятой врагом территории возобновили свою деятельность 29 православных монастырей. Так, например, Курский Свято-Троицкий женский монастырь начал действовать в марте 1942 г. Только за несколько месяцев 1944 г. монахини сдали в Фонд обороны 70 тыс. рублей, Днепропетровский Тихвинский женский монастырь – 50 тыс., Одесский Михайловский женский монастырь – 100 тыс. рублей. Монахини помогали Красной армии не только пожертвованиями, но и сбором теплых вещей и полотенец, так нужных в госпиталях и медсанбатах. Инокини Одесского Михайловского женского монастыря вместе со своей настоятельницей игуменьей Анатолией (Букач) собрали и передали военным медикам значительное количество лекарственных препаратов.

Патриотическая церковная деятельность в первые годы войны была замечена и по достоинству оценена советским руководством, оказав определенное влияние на изменение религиозной политики государства в военный период.

В день Пасхи Христовой, 6 мая 1945 г., в своем дневнике писатель М. М. Пришвин записал «…Мы были возле церкви Иоанна Воина в тесной толпе, выходящей далеко за церковную ограду на улицу. Из боковой двери над головами валил пар дыхания стоявших в церкви. Вот бы иностранцу посмотреть, как молятся русские и чему радуются! Когда из церкви послышалось “Христос Воскресе!” и весь народ подхватил – это была радость!

Нет, не только одним холодным расчетом была сделана победа: корни победы надо искать здесь, в этой радости сомкнутых дыханий. Знаю, что не Христос вел людей на войну и радостно от войны никому не было, но опять-таки не один расчет и внешний расчет определил победу. И когда теперь всякий простолюдин, введенный собеседником в раздумье о жизни, говорит: “Нет, что-то есть!” – это “нет” он обращает к безбожникам и к себе самому, не веровавшему в победу. А то “что-то” есть Бог, определяющий, как вот в этой заутрени, свою внутреннюю организацию, и свободный порядок, и вот это “что-то” (Бог) есть!»

План

Введение

1. РПЦ в канун II Мировой войны (1937-1941)

1.1. Большивистский террор и РПЦ

1.2. Начало II Мировой войны. РПЦ и большивистская пропаганда на ближнем зарубежье.

2. Русская Православная Церковь в годы Великой Отечественной войны (1941-1945)

2.1. Реакция РПЦ на вступление страны в великую схватку.

2.2. Религиозная политика фашистской Германии на оккупированыых территориях

3. Изменение политики атеистического государства по отношению к РПЦ в годы ВОв

3.1. Переломный момент в отношениях церкви и большевиков

3.2. РПЦ при святейшем Патриархе Сергии

3.3. Период триумфа Красной Армии. РПЦ при Патриархе Алексии I.

4. Отношение к РПЦ в период апогея сталинизма (1945-1953)

Заключение

Приложения

Библиография

Введение

Во веки вечные, припоминая хмарь

Прошедших раз и навсегда веков,

Я видел, что не к Мавзолею, а на твой алтарь

Легли знамёна вражеских полков.

И. Кочубеев

Актуальность темы:

Русская Православная Церковь сыграла немаловажную роль в ходе Великой Отечественной войны, поддерживая и помогаю народу выдержать эту неравную битву с истреблением, когда сама была подвержена гонениям не только врага, но и со стороны власти.

Тем не менее во время Великой Отечественной войны Церковь выступила перед своими прихожанами с призывом защищать Родину до конца, ибо Господь не оставит русский народ в беде, если он будет яростно защищать свою землю и истово молиться Богу.

Поддержка Русской Православной Церкви была значительной, ее могущество оценили и большевики, поэтому в самый напряженный период войны атеистическое государство вдруг меняет курс своей религиозной политики, начиная сотрудничество с РПЦ. И хотя длилось оно не долго, в истории нашей страны этот факт не прошел бесследно.

В связи с этим в данном реферате ставятся следующие цели:

1. Рассмотреть деятельность РПЦ в канун II Мировой войны.

2. Проанализировать политику большевиков по отношению к РПЦ в годы Великой Отечественной войны.

3. Установить взаимосвязь между ситуацией на фронтах ВОв и взаимоотношениями большевиков и Церкви.

4. Сделать выводы о том, как отразился атеизм большевистского строя на современном российском обществе.

1. РПЦ в канун II Мировой войны (1937-1941)

1.1. Большивистский террор и РПЦ

Результаты переписи обозначали грандиозный провал "Союза воинствующих безбожников". За это пятимиллионный союз был подвергнут "чистке". Около половины его членов было арестовано, многих расстреляли как врагов народа. Власть не располагала иными надежными средствами атеистического воспитания населения, кроме террора. И он обрушился на православную Церковь в 1937 г. с таким тотальным охватом, что, казалось, приведет к искоренению церковной жизни в стране.

В самом начале 1937 г. разворачивается кампания массового закрытия церквей. Только на заседании 10 февраля 1937 г. постоянная комиссия по культовым вопросам рассмотрела 74 дела о ликвидации религиозных общин и не поддержала закрытие храмов только в 22 случаях, а всего за год закрыли свыше 8 тыс. церквей. И, конечно, все эти разрушения производились "по многочисленным просьбам трудящихся коллективов" в целях "улучшения планировки города". В результате этого опустошения и разорения на огромных просторах РСФСР осталось около 100 храмов, почти все в больших городах, в основном, тех, куда пускали иностранцев. Эти храмы так и называли "показательными". Несколько больше, до 3% дореволюционных приходов, сохранилось на Украине. В Киевской епархии, которая в 1917 г. насчитывала 1710 церквей, 1435 священников, 277 диаконов, 1410 псаломщиков, 23 монастыря и 5193 монашествующих, в 1939 г. осталось всего 2 прихода с 3 священниками, 1 диаконом и 2 псаломщиками. В Одессе осталась одна действующая церковь на кладбище.

В годы предвоенного террора смертельная опасность нависла над существованием самой Патриархии и всей церковной организацией. К 1939 г. из российского епископата помимо главы Церкви - Местоблюстителя патриаршего престола митрополита Сергия на кафедрах остались 3 архиерея - митрополит Ленинградский Алексий (Симанский), архиепископ Дмитровский и управляющий Патриархией Сергий (Воскресенский) и архиепископ Петергофский Николай (Ярушевич), управляющий Новгородской и Псковской епархиями.

1.2. Начало Второй Мировой войны. РПЦ и большивистская пропаганда на ближнем зарубежье

1 сентября 1939 г. нападением нацистской Германии на Польшу началась вторая мировая война. Не только в жизни человека, но и в жизни народов, судьбах цивилизаций, бедствия приходят вследствие грехов. Беспримерные по масштабам гонения на Церковь, гражданская война и цареубийство в России, расистское беснование нацистов и соперничество из-за сфер влияния европейских и тихоокеанских держав, падение нравов, захлестнувшее европейское и американское общество,- все это переполнило чашу гнева Божия. Для России оставалось еще 2 года мирной жизни, но мира не было внутри самой страны. Война большевистского правительства со своим народом и внутрипартийная борьба коммунистической верхушки не прекращались, не было мирной тишины и на границах советской империи. После подписания пакта Молотова-Риббентропа и спустя 16 дней после нападения Германии на Польшу Красная Армия перешла советско-польскую границу и заняла ее восточные воеводства - исконно русские и православные земли: Западную Белоруссию и Волынь, оторванные от России по Рижскому договору (1921) Советского правительства с Польшей, а также Галицию, которая на протяжении столетий была отделена от Руси. 27 июня 1940 г. Советское правительство потребовало от Румынии в течение четырех дней очистить территорию Бессарабии, принадлежавшей России до 1918 г., и Северной Буковины, оторванной от Руси еще в средневековье, но где большинство населения имело русские корни. Румыния вынуждена была подчиниться ультиматуму. Летом 1940 г. к Советскому Союзу были присоединены Эстония, Латвия и Литва, принадлежавшие России до революции и гражданской войны.

Продвижение границ Советского государства на запад территориально расширило юрисдикцию Русской Православной Церкви. Московская Патриархия получила возможность реально управлять епархиями Прибалтики, Западной Белоруссии, Западной Украины и Молдавии.

Установление режима Советской власти в западных областях Украины и Белоруссии сопровождалось репрессиями. Только на Волыни и в Полесье арестовано было 53 священнослужителя. Однако они не разрушили церковную жизнь западной Руси. Почти все приходы, сохранившиеся в годы польской оккупации, не были закрыты и советскими властями. Продолжали существовать и монастыри; правда, число насельников в них значительно сократилось, одних удалили из обителей насильно, другие покинули их сами. У монастырей и церквей конфисковали земельные наделы и другую недвижимость, храмы национализировали и передавали в пользование религиозным общинам, устанавливались гражданские налоги на "служителей культа". Серьезным ударом по Церкви явилось закрытие Кременецкой духовной семинарии.

Большевистская пропаганда через газеты и радио пыталась дискредитировать православное духовенство в глазах народных масс, убить в сердцах людей веру во Христа, "Союз воинствующих безбожников" открыл свои отделения во вновь присоединенных областях. Его председатель Е. Ярославский обрушился с развязной бранью на родителей, не желающих отдавать своих детей в советские атеистические школы, открывшиеся в западных областях. На Волыни и в Белоруссии из хулиганствующих подростков и комсомольцев создавались бригады, которые учиняли скандалы возле церквей во время богослужения, особенно в праздничные дни. На подобную атеистическую деятельность к празднованию Пасхи 1940 г. "Союз воинствующих безбожников" заполучил из небогатой по тем временам государственной казны 2,8 млн. руб. Потрачены они были главным образом в западных областях, потому, что там народ открыто праздновал Воскресение Христово и пасхальные богослужения совершались в каждом селе.

В 1939– 1941 гг. в легальных формах церковная жизнь сохранилась по существу только в западных епархиях. Здесь было более 90% всех приходов Русской Православной Церкви, действовали монастыри, все епархии управлялись архиереями. На остальной территории страны церковная организация была разрушена: в 1939 г. оставалось всего 4 кафедры, занятых архиереями, включая главу Церкви митрополита Московского и Коломенского, около 100 приходов и ни одного монастыря. В церкви приходили главным образом пожилые женщины, но религиозная жизнь сохранялась и в этих условиях, она теплилась не только на воле, но и в бесчисленных лагерях, обезобразивших Россию, где священники-исповедники окормляли осужденных и даже служили литургию на тщательно укрываемых антиминсах.

В последние предвоенные годы волна антицерковных репрессий утихла, отчасти потому что почти все, что можно было разрушить - уже разрушили, что можно было растоптать - растоптали. Нанести последний удар советские вожди считали преждевременным по разным соображениям. Вероятно, была и одна особая причина: война полыхала вблизи границ Советского Союза. Несмотря на показное миролюбие своих деклараций и на заверения в прочности дружеских отношений с Германией, они знали - война неизбежна и навряд ли были настолько ослеплены своей собственной пропагандой, чтобы строить иллюзии относительно готовности народных масс защищать коммунистические идеалы. Жертвуя собой, люди могли сражаться только за свою родину, и тогда коммунистические вожди обратились к патриотическим чувствам граждан.

2. Русская Православная Церковь в годы Великой Отечественной войны (1941-1945)

2.1. Реакция РПЦ на вступление страны в великую схватку

9/22 июня 1941 г., в день всех святых, началась Великая Отечественная война. Во второй раз за XX в. Германия вступила в смертельную борьбу с Россией, обернувшуюся для немцев национальной катастрофой. Вожди нацистской Германии открыто отвергали христианские нравственные ценности и пытались возродить древнегерманский языческий культ. В своих пропагандистских обращениях к русскому народу гитлеровцы, спекулируя на трагических событиях советской истории, стремились предстать в облике защитников религии, но Местоблюститель патриаршего престола митрополит Сергий в первый же день войны написал "Послание пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви", в котором призвал русский народ на защиту Отечества:

«Фашиствующие разбойники напали на нашу Родину... Повторяются времена Батыя, немецких рыцарей, Карла шведского, Наполеона. Жалкие потомки врагов православного христианства хотят еще раз попытаться поставить народ наш на колени перед неправдой... С Божией помощью и на сей раз он развеет в прах фашистскую вражескую силу... Вспомним святых вождей русского народа, например, Александра Невского, Дмитрия Донского, полагавших свои души за народ и Родину... Вспомним неисчислимые тысячи простых православных воинов... Православная наша Церковь всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она и испытания несла и утешалась его успехами. Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий всенародный подвиг. Если кому, то именно нам нужно помнить заповедь Христову: Больше сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя (Ин. 15. 13). Нам, пастырям Церкви, в такое время, когда Отечество призывает всех на подвиг, недостойно будет лишь молчаливо посматривать на то, что кругом делается, малодушного не ободрить, огорченного не утешить, колеблющемуся не напомнить о долге и о воле Божией. А если, сверх того, молчаливость пастыря, его не касательство к переживаемому паствой объяснится еще и лукавыми соображениями насчет возможных выгод на той стороне границы, то это будет прямая измена Родине и своему пастырскому долгу... Положим же души свои вместе с нашей паствой... Церковь Христова благословляет всех православных на защиту священных границ нашей Родины. Господь нам дарует победу»

В отличие от Сталина, которому понадобилось 10 дней, чтобы обратиться к народу с речью, Местоблюститель патриаршего престола сразу нашел самые точные и самые нужные слова. За четверть века до фашистской агрессии, когда большевики откровенно готовили военное поражение России, пастыри Церкви вдохновляли православный русский народ на отпор врагу, который и тогда шел из Германии. Патриотизм Церкви традиционен. Вождю коммунистов, которые привели Россию к поражению в первой мировой войне, катастрофе и распаду, а незадолго до Отечественной войны утверждали, что такие понятия, как Родина и патриотизм, буржуазные и фальшивые, теперь нелегко было соединить в своей речи имя воинствующего атеиста и создателя партии большевиков со святыми именами Александра Невского и Димитрия Донского. Не по случайному совпадению, а по сознательному заимствованию повторены были Сталиным в обращении к соотечественникам некоторые мысли главы Православной Церкви. В речи на архиерейском Соборе 1943 г. митрополит Сергий, вспоминая начало войны, сказал, что не приходилось задумываться, какую позицию должна занять наша Церковь, потому что "прежде, чем мы успели определить как-нибудь свое положение, оно уже определилось - фашисты напали на нашу страну, ее опустошают, уводят в плен наших соотечественников".

26 июня Местоблюститель патриаршего престола совершил в Богоявленском соборе молебен о победе русского воинства, по окончании его митрополит Сергий выразил надежду, что как гроза освежает воздух, так и настоящая военная гроза послужит "к оздоровлению нашей атмосферы духовной". В этих словах выражен и суд о состоянии общества в канун войны, в котором царили всеобщий страх, доносительство, совершались бессудные убийства, и надежда, что война принесет с собой изменения к лучшему для Церкви Христовой. Во всех еще не разрушенных и не оскверненных православных храмах Русской земли за богослужением с незначительными изменениями читали молитву, которая была составлена в Отечественную войну 1812 г. (см. Приложение 1). В Красную Армию мобилизованы были главным образом крестьяне, которые, по крайней мере, в старших поколениях оставались еще верными Православной Церкви. Фронтовая жизнь в ежечасном ожидании смерти, страдания от ран, гибель боевых друзей пробуждали в русских солдатах религиозные чувства и мысли, в войну религиозные настроения в народе углубились и усилились.

Первые месяцы войны были временем поражений и разгрома Красной Армии. Весь запад страны был оккупирован немцами. Взята была мать городов русских, исконная столица Руси - Киев. Блокирована северная столица погибшей Российской империи. Осенью 1941 г. линия фронта приближалась к Москве. В этой обстановке митрополит Сергий составил 12 октября завещание, в котором на случай своей смерти передавал полномочия Местоблюстителя патриаршего престола митрополиту Ленинградскому Алексию (Симанскому). В праздник Покрова Божией Матери митрополит Сергий обратился с посланием, адресованным православной и боголюбивой пастве московской. Митрополит Сергий выразил твердую уверенность в конечной победе русского оружия, грозно предостерег малодушных от предательства и, упомянув о пастырях, которые лелеют надежды на изменение положения Церкви к лучшему в случае победы Гитлера, пригрозил им извержением из сана и церковным судом. В заключении послания он благословлял самоотверженных защитников святой Церкви и Родины.

Это было прощальное обращение митрополита Московского Сергия к столичной пастве перед эвакуацией из Москвы. Еще 7 октября Московский горсовет распорядился об эвакуации Патриархии на Урал в Чкалов (Оренбург) само советское правительство переехало в Самару (Куйбышев).

24 ноября митрополит Сергий обратился вместе с митрополитом Киевским и Галицким Николаем, архиепископами Куйбышевским Андреем, Можайским Сергием и Ульяновским Иоанном с новым посланием к пастве: «Гитлеровский молох продолжает вещать миру, будто бы он поднял меч "на защиту религии" и "спасение" якобы поруганной веры. Но всему миру ведомо, что это исчадие ада лживой личиной благочестия только прикрывает свои злодеяния. Во всех порабощенных им странах он творит гнусные надругательства над свободой совести, издевается над святынями, бомбами разрушает храмы Божии, бросает в тюрьмы и казнит христианских пастырей, гноит в тюрьмах верующих, восставших против его безумной гордыни, против его замыслов утвердить свою сатанинскую власть над всей землей. Православные, бежавшие из фашистского плена, поведали нам о глумлении фашистов над храмами... Всему миру ясно, что фашистские изверги являются сатанинскими врагами веры и христианства. У русских людей, у всех, кому дорога наша Отчизна, сейчас одна цель - во что бы то ни стало одолеть врага» .

В пасхальном послании первосвятитель раскрыл антихристианскую направленность нацистской идеологии: «Не победить фашистам, возымевшим дерзость вместо Креста Христова признать своим знаменем языческую свастику. Не забудем слов: Сим победиши. Не свастика, а крест призван возглавить христианскую нашу культуру, наше христианское "жительство". В фашистской Германии утверждают, что христианство не удалось, и для будущего мирового прогресса не годится. Значит, Германия, предназначенная владеть миром будущего, должна забыть Христа и идти своим новым путем. За эти безумные слова да поразит праведный Судия и Гитлера, и всех соумышленников его» .

После этих слов митрополита Сергия многие вспомнили, что не только вожди фашистской Германии утверждали, что "христианство не удалось и для будущего мирового прогресса не годится". И всякому, кто слышал это послание, оглашаемое в православных храмах, ясно было, что не фашистская свастика, и не красная пентаграмма, а крест призван "возглавить христианскую нашу культуру".

В первую годовщину Великой Отечественной войны митрополит Сергий издал два послания - одно для москвичей, а другое для всероссийской паствы. В московском послании Местоблюститель выразил радость в связи с поражением немцев под Москвой. В послании всей Церкви глава ее обличал нацистов, которые в пропагандистских целях присваивали себе миссию защитников христианской Европы от нашествия коммунистов, а также утешал паству надеждой на победу над врагом. В Рождественском послании 1943 г. митрополит Сергий писал, что мы теперь не только верим, но и видим, что победа определенно перешла на нашу сторону. Пасхальное послание 1943 г. заканчивается словами: «С Божией помощью наша доблестная русская армия изгонит фашистскую нечисть из пределов нашей Родины. Да воскреснет Бог и расточатся врази Его (Пс. 67. 2)». В послании, составленном ко второй годовщине начала Великой Отечественной войны, митрополит Сергий просил благословения у Господа на продолжение «патриотического подвига и на фронте, и в тылу, и да сотворит Господь, чтобы третий начинающийся год военной страды стал для нас годом победы» .

С патриотическими посланиями к пастве обращались и ближайшие сподвижники Местоблюстителя патриаршего престола митрополиты Алексий (Симанский) и Николай (Ярушевич).

Все страшные дни блокады митрополит Ленинградский Алексий (Симанский) не разлучался со своей паствой. В начале войны в Ленинграде оставалось пять действующих православных церквей: Никольский Морской, Князь-Владимирский и Преображенский соборы и две кладбищенские церкви. Храмы города были переполнены молящимися и причастниками. Даже в будние дни подавались горы записок о здравии и об упокоении. Температура в храмах опускалась часто ниже нуля, певчие от голода едва держались на ногах. Из-за частых обстрелов, от взрывов бомб окна в храмах были выбиты воздушной волной, и по храмам гулял морозный ветер. Митрополит Алексий жил при Никольском соборе и служил в нем каждое воскресенье, часто без диакона. Своими проповедями и посланиями он поддерживал мужество и надежду в людях, оставшихся в нечеловеческих условиях в блокадном кольце. В вербное воскресенье в ленинградских храмах было прочитано его архипастырское обращение с призывом к верующим самоотверженно помогать воинам честной работой в тылу.

2.2. Религиозная политика фашистской Германии на оккупированных территориях

В первые месяцы войны германский вермахт занял огромные территории на западе страны - едва ли не половину Европейской части Советского Союза: Прибалтику, Белоруссию, Украину, западные области Российской Федерации. На Карельском перешейке и в Карелии на стороне Германии сражались войска Финляндии. В Молдавии, Приднестровье, Крыму, на южной Украине немецкие войска были усилены итальянскими, румынскими и венгерскими частями. В Закавказье и на Дальнем Востоке постоянную угрозу создавали Турция и Япония.

Во всех городах и во многих селах, оставленных советской администрацией, объявлялись священники, либо находившиеся там на положении ссыльных, либо скрывавшиеся в подполье, либо зарабатывавшие на жизнь каким-нибудь ремеслом или службой. Эти священники получали у оккупационных комендантов разрешение на совершение богослужений в закрытых, но не разрушенных церквах.

Целью войны для Гитлера и руководства нацистской партии было расчленение нашей страны и порабощение славянских народов, поэтому в случае победы Германии православной Церкви, высшей национальной святыне русского народа, грозило жестокое гонение. Но фашистские идеологи прикрывали свою разбойничью войну именем Бога, называли ее крестовым походом против коммунизма. В пропагандистских целях оккупационные власти выдавали разрешения на открытие церквей. Розенберг наметил основные принципы религиозной политики Германии на оккупированных территориях: 1) религиозным группам категорически воспрещается заниматься политикой; 2) религиозные группы должны быть разделены по признакам национальным и территориальным; 3) религиозные общества не должны мешать деятельности оккупационных властей.

Верующий народ, голодный, нищий, разоренный войной, самоотверженно трудился над восстановлением храмов Божиих, украшал их уцелевшими в домах и пожертвованными иконами, приносил тайно укрывавшиеся богослужебные книги. Богослужения совершались в храмах, переполненных народом. Великое множество народа, и дети, и взрослые, принимали крещение. На Украине и в Белоруссии практически все, кто происходил из православных семей, но не получил крещения в годы гонений на Церковь, были крещены в течение нескольких месяцев после немецкой оккупации. На праздничные богослужения сходилось множество верующих, совершались крестные ходы, в которых участвовали тысячи православных.

Наблюдалось и обратное. Новая советская интеллигенция, городская рабочая молодежь под влиянием атеистической пропаганды в массе своей отвернулась от веры отцов. В Киеве открыто было 26 церквей, кроме святой Андреевской церкви, все остальные на окраине. Для большого города это было все же мало в сравнении с провинциальными городами, но и эти церкви даже в воскресные дни не были заполнены молящимся народом.

Давая разрешение на открытие церквей, немецкие оккупанты, мягко говоря, не являли собой пример христианской нравственности и христианского умонастроения. В прифронтовой полосе, где власть находилась в руках военной администрации, православные христиане встречали со стороны немцев искреннее сочувствие, но в глубоком тылу, где тон задавали партийные функционеры и части СС, только пропагандистские и политические соображения диктовали оккупационным властям известную терпимость по отношению к православной Церкви.

На оккупированных территориях было сохранено действие большей части советского законодательства, оказавшегося весьма удобным для новых хозяев, в том числе и ленинского декрета "Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви". В начальных школах и ремесленных училищах запрещено было преподавать закон Божий. Как и в самой Германии, воспитание детей велось в национал-социалистическом, расистском и неоязыческом духе.

Грубое издевательство над чувствами верующих и над самими верующими были повседневной реальностью на оккупированных территориях. Так, в Василькове во время уборки урожая начальство областного сельскохозяйственного управления запретило совершать богослужения даже в воскресные дни. Когда же пришедшие помолиться люди стали просить местного священника отслужить обедню, начальник управления велел разогнать народ из церкви плетками.

На всей огромной территории захваченных земель полыхала партизанская война, и местному населению приходилось считаться с партизанами как с реальной силой. Но партизаны не были едины, действовали под разными знаменами и с разными целями.

На востоке Украины и Белоруссии преобладало движение советских партизан, организованное подпольщиками, оставленными коммунистами при отступлении; в эти отряды вливались бежавшие из плена офицеры и солдаты, примыкали и местные жители, прежде всего, конечно, коммунисты и комсомольцы. На западе Белоруссии действовали польские партизаны и подпольщики, целью которых было возрождение Польского государства, причем в тех границах, которые оно занимало до 1939 г., поэтому хотя у советских и польских партизан враг был общий, но интересы их не совпадали. Польское подполье видело своих противников не только в немцах и советских партизанах, но также и в местном населении.

На Украине возникло повстанческое движение украинских националистов - бендеровцев и мельниковцев. Партизанским и враждебным немцам движение бендеровцев стало не сразу, поначалу они возлагали надежду на помощь оккупантов в создании "независимой самостоятельной Украинской державы", наивно полагая, что для фашистской Германии достаточной наградой за тяжкую кровопролитную войну будет не колонизация Украины, а образование дружественного Германии Украинского государства.

Ни одно из партизанских движений не сочувствовало православной Церкви. Ядро советских партизанских отрядов составляли воинствующие атеисты. Православные канонические священники погибали по вине и оккупантов, и партизан, но настоящий террор против них развязали как раз украинские националисты в интересах автокефальной группировки.

Бесчинства раскольников на Украине вызывали скорую и жесткую реакцию со стороны священноначалия Русской Церкви. 5 февраля 1942 г. Местоблюститель патриаршего престола митрополит Сергий обратился к православной пастве Украины с посланием, в котором обличал каноническую неосновательность самочинных акций Поликарпа (Сикорского) (см. Приложение 2)

Влияние автокефалистов и автономистов распределялось неравномерно в разных частях Украины. Но решительное большинство православных на Украине осталось в лоне Автономной Церкви.

На исходе 1942 г. отношение немецких властей к двум церковным группировкам на Украине заметно изменилось. Общая стратегическая линия разделять и властвовать на оккупированных землях - оставалась, конечно, неизменной, но прежняя ориентация на поддержку по преимуществу автокефалистов уступила место более благосклонному отношению к Автономной Церкви. Причина перемены была в том, что автокефалисты, тесно связанные с украинским политическим национализмом, постепенно превращались в силу, оппозиционную гитлеровскому режиму.

Со временем украинские националисты начали вооруженную партизанскую борьбу одновременно и против оккупантов, и против красных партизан. С украинским националистическим партизанским движением поддерживали контакт автокефальные епископы Мстислав (Скрыпник) и Платон (Артемюк). Им, несомненно, сочувствовал и администратор Поликарп (Сикорский). Автономная же Церковь, объединившая людей искренней и глубокой религиозности, от начала до конца оккупации старалась держаться как можно более аполитично, и немецкие власти со временем стали считать ее более приемлемой для себя. В начале же войны оккупанты поощряли германофильский украинский национализм автокефалистов.

В октябре 1943 г. немецкие оккупационные власти образовали Белорусскую центральную раду - своего рода марионеточное правительство во главе с президентом Радославом (Романом) Казимировичем Островским. При раде был создан отдел по церковным делам, в котором собирались белорусские активисты, которые давно уже вели войну с православным духовенством Белоруссии.

Территории Молдавии, Северной Буковины и Одесской области во время их оккупации были включены в состав Румынского государства. Румынская Патриархия распространила на них без согласования с Московской Патриархией свою юрисдикцию. По мере приближения фронта румынское духовенство в большинстве своем бежало на запад, в Бессарабию, потом в Румынию. На приходах оставались священники русского и украинского происхождения, которые, конечно, пользовались несравненно большим доверием и любовью народа.

Оккупированная Прибалтика, как и Белоруссия, входила в состав рейхскомиссариата "Остланд" (Восток). Первенствующим епископом в Прибалтике был экзарх Латвии и Эстонии митрополит Виленский и Литовский Сергий (Воскресенский). Когда началась война, митрополита Сергия должны были эвакуировать из Вильнюса, но он пожелал остаться со своей паствой и, чтобы избежать эвакуации, спрятался в крипте кафедрального собора. Немецкие власти после захвата Вильнюса арестовали владыку Сергия, но через 4 дня он был выпущен на свободу и смог исполнять свои обязанности по управлению церквами Прибалтики. Ему разрешили оставаться в каноническом послушании Московской Патриархии и возносить за богослужением имя Местоблюстителя патриаршего престола. Митрополит Сергий (Воскресенский) должен был заплатить за терпимое отношение оккупационных властей к его канонической связи с Патриархией целым рядом публичных заявлений, направленных против правительства Советского Союза, ведущего войну с Германией, и заверениями в лояльности германским властям. В кругу совершенно доверенных лиц он говорил: "Не таких обманывали... а этих колбасников обмануть нетрудно".

3. Изменение политики атеистического государства по отношению к Православной Церкви (1943-1944)

3.1. Переломный момент в отношениях РПЦ и большевиков

Последовательно патриотическая позиция священноначалия Русской Православной Церкви в дни войны не осталась без ответа со стороны советских властей. В 1942 г. наблюдались явные признаки смягчения антицерковной политики правительства; правда, это были скорее демонстративные жесты, чем реальные шаги навстречу многомиллионному верующему народу, проливавшему кровь за спасение Отечества, а значит, так уж получалось, и за сохранение советской власти.

7 ноября 1942 г. газеты опубликовали юбилейное приветствие И. В. Сталину в связи с 25-летием Октябрьской революции от Католикоса-Патриарха всей Грузии Каллистрата (Цинцадзе), от Местоблюстителя патриаршего престола митрополита Сергия, от митрополита Киевского Николая и от Александра Введенского. Как писал современник, с удивлением прочитавший эти телеграммы: "Неожиданным было не то, что церковные деятели выражают чувства преданности и патриотизма - это с 20-х гг. было привычно, новым было то, что в ответ на эти верноподданнические заверения не отвечают плевками и насмешками, а печатают на первой странице".

Но важнее для Церкви была появившаяся тогда возможность открыть несколько новых приходов и возобновить богослужение в заброшенных, запущенных, никак не использовавшихся храмах. Помимо разрешений на замещение вдовствующих кафедр и на новые епископские хиротонии, еще одним актом советской власти, призванным продемонстрировать благосклонное отношение к православной Церкви и иным религиозным общинам, явилось практически полное прекращение в периодической печати антирелигиозных нападок. "Союз воинствующих безбожников" прекратил существование без официального роспуска. В 1943 г. умер его бессменный руководитель Емельян Ярославский. Были закрыты и некоторые антирелигиозные музеи, но, конечно, не тот, который устроен был в Казанском соборе в Ленинграде.

Что же побудило большевистскую власть изменить свою политику в отношении Церкви? Причины тому были разные. Прежде всего, стало непозволительной роскошью одновременно с войной против Германии вести еще и войну со своим православным народом. За четверть века духовенство в большинстве своем доказало свою аполитичность и готовность поступиться многим, только не самой верой; в годы войны патриотизм архипастырей и пастырей оказался совместимым с советским патриотизмом - поражения фашистов искренне хотели и коммунисты, и верующий народ.

Смягчение антирелигиозной политики властей явилось также следствием серьезной метаморфозы, которую претерпела советская идеология уже в середине 30-х гг. После того как надежды на мировую революцию рассеялись как дым, произошли причудливые изменения в идеологии большевистской партии. Остатки революционного интернационализма и естественную любовь к родине, хотя и утратившей национально русские и имперские черты, коммунистические идеологи соединили в новом понятии "советский патриотизм". С середины 30-х гг. советские пропагандисты, кроме бунтовщиков и революционеров, которых почитали еще с 1917 г., из истории страны извлекли и иные примеры, достойные подражания: портреты Суворова и Кутузова, которых историк-марксист 20-х гг. М. Н. Покровский клеймил как империалистов, шовинистов, душителей свободы, оказались в кабинете Сталина. Имена святых князей Александра Невского и Димитрия Донского упоминались в положительном контексте и даже о Крещении Руси в учебниках истории стали писать как о событии относительно прогрессивном. Таким образом, советская идеология в борьбе за выживание обнаружила свою приспосабливаемость к обстоятельствам, а в годы войны оказалась достаточно гибкой и даже с либеральным оттенком в отношении Церкви.

Была еще одна, дипломатическая, подоплека изменений правительственного курса в отношении религиозных общин в стране. Планы президента США Ф. Рузвельта объявить войну Германии, широко обсуждавшиеся в Америке, встретили возражение со стороны американского Совета церквей Христа, который на своей конференции вынес резолюцию о том, что участие США в войне на стороне Советского Союза недопустимо уже потому, что Советский Союз - это безбожное государство. После этого Рузвельт поручил послу США в Москве собрать и представить материал, который бы показывал, что положение религиозных общин в СССР соответствует демократическим стандартам. Конечно, Рузвельт прекрасно знал о реальном положении Церкви в СССР, но вступление в войну, обусловленное политическими расчетами, необходимо было представить для христианской общественности США как проявление обеспокоенности положением верующих в Советском Союзе.

До сведения советского руководства дошла озабоченность религиозных кругов Америки; и одним из результатов этого явилась публикация Московской Патриархией в 1942 г. книги "Правда о религии в России", предназначенной главным образом для распространения за рубежом. И предисловие митрополита Сергия, и статьи, помещенные в книге, содержали, конечно, полуправду о положении Православной Церкви в России и были рассчитаны на понятливого читателя, но публикация этой книги привлекла внимание к самому факту существования в нашей стране Церкви. Частичная нормализация отношений между государством и Церковью должна была также побудить патриотически-настроенную эмиграцию к примирению с советским режимом. Улучшение положения Церкви облегчало и пропагандистские задачи советского руководства среди православных балканских народов в то время, когда Румыния воевала с Советским Союзом, оккупировав Бессарабию, Приднестровье и значительную часть Украины, включая Одессу, а Болгария, не объявляя войну Советскому Союзу, была союзницей Германии в борьбе против единоверных соседей - Греции и Югославии.

В конце августа 1943 г. гражданская власть предложила Местоблюстителю патриаршего престола митрополиту Сергию (Страгородскому) возвратиться в Москву. 4 сентября в Патриархию позвонил представитель Совнаркома Союза и сообщил о желании правительства принять высших иерархов Русской Православной Церкви. Митрополит Сергий поблагодарил за внимание к нуждам Церкви и выразил пожелание, чтобы визит состоялся безотлагательно. Звонил в Патриархию начальник 4 отдела III управления НКВД по борьбе с церковно-сектантской контрреволюцией полковник Г. Г. Карпов после беседы со Сталиным и по его приказу.

Позже Карпов записал содержание беседы. Сталин сказал, что "нужно создать специальный орган, который бы осуществлял связь с руководством Церкви". Карпов предложил образовать при Верховном Совете СССР отдел по делам культов по образцу Комиссии по делам культов при ВЦИКе, но Сталин решил, что это будет Совет по делам Русской Православной Церкви не при Верховном Совете, а при правительстве.

Около двух часов в огромном, обшитом деревом кабинете продолжалась их беседа со Сталиным, В. М. Молотовым и Г. Г. Карповым о взаимоотношениях Церкви с государством. "Кратко отметив,- как пишет Карпов,- положительное значение патриотической деятельности Церкви за время войны, Сталин просил митрополитов Сергия, Алексия и Николая высказаться об имеющихся у Патриархии и у них лично назревших, но не разрешенных вопросах". Митрополит Сергий сказал, что самый главный и назревший вопрос - о центральном руководстве Церкви, что он почти 18 лет является патриаршим Местоблюстителем и думает, что едва ли где-то еще возможно такое, что с 1935 г. в Церкви нет Синода. Он просит разрешения собрать архиерейский Собор, который изберет Патриарха и образует при главе Церкви Священный Синод как совещательный орган в составе 5–6 архиереев. Сталин согласился с предложением митрополита, а также разрешил принять титул «Патриарх Московский и Всея Руси». Договорились, что архиерейский Собор соберется в Москве 8 сентября. От субсидий же митрополит Сергий отказался.

Затем обсуждался вопрос об открытии духовных учебных заведений. Митрополит Сергий заявил о необходимости повсеместного открытия духовных школ, т. к. у Церкви отсутствуют кадры священнослужителей. Сталин неожиданно прервал молчание: "А почему у вас нет кадров?" - спросил он, вынув изо рта трубку и в упор глядя на своих собеседников. Алексий и Николай смутились... Всем было известно, что кадры перебиты в лагерях. Но митрополит Сергий не смутился: "Кадров у нас нет по разным причинам. Одна из них: мы готовим священника, а он становится маршалом Советского Союза". Довольная усмешка тронула уста диктатора. Он сказал: "Да, да, как же. Я семинарист. Слышал тогда и о вас".

Митрополиты Сергий и Алексий просили Сталина разрешить открыть богословские курсы в нескольких епархиях. Как пишет Карпов, Сталин, согласившись с этим, в то же время спросил, почему они ставят вопрос о богословских курсах, тогда как правительство может разрешить организацию духовной академии и открытие духовных семинарий во всех епархиях, где это нужно.

Митрополит Сергий заговорил о возобновлении издания "Журнала Московской Патриархии". "Журнал можно и следует выпускать",- сказал Сталин. Митрополит Сергий поднял важнейший для Церкви вопрос об открытии приходов, о возобновлении нормальной церковноприходской жизни в стране. Митрополиты Алексий и Николай отметили при этом неравномерность расположения церквей в Советском Союзе и высказали пожелание в первую очередь открывать храмы в областях и краях, где их нет совсем или где их мало.

Риск поднять перед Сталиным самую больную и рискованную тему взял на себя митрополит Алексий. Он просил об освобождении архиереев, находившихся в ссылках, тюрьмах и лагерях. Сталин ответил: "Представьте такой список, его рассмотрим". Митрополит Сергий поднял вопрос о праве священнослужителей на свободное проживание и передвижение внутри Союза, о снятии с них ограничений, связанных с паспортным режимом, и о том, чтобы власти разрешили богослужение тем священнослужителям, которые вышли из заключения. Сталин предложил ему этот вопрос изучить.

Вслед за тем митрополит Алексий заговорил о финансовых проблемах Церкви и об устройстве церковного управления. Митрополит Николай просил дать епархиям право открывать свечные заводы. По словам Карпова, Сталин еще раз подчеркнул, что Церковь может рассчитывать на всестороннюю поддержку правительства во всех вопросах, связанных с ее организационным укреплением и развитием внутри СССР. Надо обеспечить право архиерея распоряжаться церковными суммами и не чинить препятствий к организации семинарий, свечных заводов и т. д.

Переходя к личным обстоятельствам жизни иерархов, Сталин заметил: "Вот мне доложил товарищ Карпов, что вы очень плохо живете: тесная квартира, покупаете продукты на рынке, нет у вас никакого транспорта. Поэтому правительство хотело бы знать, какие у вас есть нужды и что вы хотели бы получить от правительства". Митрополит Сергий просил предоставить для размещения Патриархии бывший игуменский корпус в Новодевичьем монастыре. "Помещения в Новодевичьем монастыре,- ответил Сталин,- товарищ Карпов посмотрел, и они совершенно не благоустроены, требуют капитального ремонта, и для того чтобы занять их, надо еще много времени. Там сыро и холодно. Ведь надо учесть, что эти здания построены в XVI в. Правительство вам может предоставить завтра же вполне благоустроенное и подготовленное помещение: трехэтажный особняк в Чистом переулке, который занимал ранее бывший немецкий посол Шуленбург. Но это здание советское, не немецкое, так что вы можете совершенно спокойно в нем жить. При этом особняк мы вам предоставляем со всем имуществом, мебелью, которая имеется в особняке, а для того чтобы иметь представление об этом здании, мы сейчас вам покажем план его".

Сталин не оставил без внимания и снабжение Патриархии продуктами, обещал в ближайшие дни предоставить 2–3 легковых автомашины с горючим. Затем Сталин поинтересовался у митрополита Сергия и его спутников, нет ли у них еще каких-либо вопросов к нему, нет ли других нужд у Церкви. Все трое заявили, что особых просьб больше они не имеют, но иногда на местах бывает переоблажение духовенства подоходным налогом. И тут Сталин сообщил митрополитам, что правительство собирается образовать Совет по делам Русской Православной Церкви и предложил его председателем назначить Г. Г. Карпова. Это предложение их встревожило: Карпов был известен в церковных кругах как чекист, который с крайней жестокостью вел дела священнослужителей. Но "все трое,- как пишет Карпов,- заявили, что они весьма благодарны за это правительству и лично товарищу Сталину и весьма благожелательно принимают назначение на этот пост тов. Карпова". Сталин предложил подобрать 2–3 помощников, которые будут членами Совета, образовать аппарат, но помнить, что Карпов не обер-прокурор и что своей деятельностью он должен больше подчеркивать самостоятельность Церкви.

В заключение беседы Сталин предложил Молотову составить проект коммюнике для радио и газет. В обсуждении текста коммюнике участвовали Сталин, митрополиты Сергий и Алексий. Текст был опубликован на следующий день в "Известиях". Сталин проводил митрополитов до дверей своего кабинета, а митрополита Сергия, взяв "под руку, осторожно, как настоящий иподиакон, свел его по лестнице вниз и сказал ему на прощание: "Владыко! Это все, что я в настоящее время могу для вас сделать".

Момент в истории Русской Церкви был поистине исторический. Правительство, допуская избрание Патриарха, открытие приходов и духовных школ, откровенно признавало несбыточность большевистских планов полного разгрома Церкви и устранения ее из жизни народа. По существу были заключены условия своего рода "конкордата", который в основном государственная власть соблюдала вплоть до начала хрущевских гонений.

Изменение политики атеистического государства по отношению к Православной Церкви в 1943 г. - тактический шаг под давлением военных обстоятельств. Марксистская идея о классовой солидарности пролетариата разбилась о «Миф ХХ века» Розенберга - идеолога немецкой рабочей социалистической партии (так называлась партия Адольфа Гитлера). Сталину пришлось апеллировать к исторической памяти и национальному самосознанию русского народа, а здесь сбросить со счета Русскую Православную Церковь было невозможно, тем более что в первые дни войны именно она, разгромленная и юридически не существующая, первая призвала православный народ к защите Отечества.

Архиерейский Собор состоялся через четыре дня после встречи в Кремле - 8 сентября 1943 г. в новом здании Патриархии в Чистом переулке. Это был первый Собор после 1918 г. Он открыт был Местоблюстителем патриаршего престола митрополитом Сергием кратким докладом "О деятельности Православной Церкви за два года Отечественной войны". Это был, конечно, не отчетный доклад в общепринятом смысле слова, ведь говорить открыто о жизни Церкви в годы, прошедшие после Поместного Собора 1917–1918 г., не было никакой возможности, да и другие темы, кроме патриотического служения Церкви в войну, митрополит Сергий затрагивать не стал. Он в частности сказал: "Мною выпущено двадцать три различных послания по разным случаям, и тема их, конечно, одна: надежда на Бога, что Он, как и в прежнее время, не оставит нас и теперь, и дарует нам конечную победу. Наш народ охотно откликался на наш призыв. Призывали мы его к жертвам на нужды войны... Это были жертвы простых богомольцев, которые вносили обычную свою лепту... Из случайных пожертвований составились миллионы. Я... в свое время обратился к нашему церковному обществу с предложением собрать средства на устройство танковой колонны имени Димитрия Донского. Мною руководило желание повторить пример преподобного Сергия, который на поле брани выслал своих двух схимников". Доклад заканчивался напоминанием о благоприятной для Церкви встрече в Кремле.

Затем Собор заслушал доклад митрополита Ленинградского Алексия "Долг христианина перед Церковью и Родиной в переживаемую эпоху Отечественной войны". Сравнивая Великую Отечественную войну с Отечественной войной 1812 г., митрополит Алексий определил нравственные условия успеха русского оружия, общие для всех времен, это - "твердая вера в Бога, благословляющего справедливую брань; религиозный подъем духа; сознание правды ведомой войны; сознание долга перед Богом и Родиной. Это источник неисчерпаемый, никогда не идущий на убыль, источник веры с порывом покаяния, исправления жизни, желания чистоты нравственной. Он питается и возгревается молитвами, подвигами и - вместе - в них находит свое выражение". Затем митрополит Алексий заговорил об избрании Святейшего Патриарха, ради чего и был созван Собор епископов. Был избран митрополит Сергий. Затем был избран Священный Синод при Патриархе из трех постоянных и трех временных членов. Поместный Собор предусматривал для Синода более самостоятельный статус.

Но горький опыт, приобретенный Русской Церковью в страшные 20–30-е гг., показал особую ответственность первосвятительского служения, так как в пору гонений, при внешних и внутренних расколах и разделениях, для многомиллионной паствы главным духовным ориентиром, помогающим различать, где православная Церковь, а где схизмы, была личность первого епископа - Патриарха Тихона, потом митрополитов Петра и Сергия.

В обращении Собора к советскому правительству говорилось: "Глубоко тронутые сочувственным отношением нашего всенародного вождя, главы советского правительства И. В. Сталина, к нуждам Русской Православной Церкви и к скромным трудам нашим, ее смиренных служителей, приносим правительству нашу общесоборную искреннюю благодарность и радостное уверение, что, ободренные этим сочувствием, мы приумножим нашу долю работы в общенародном подвиге за спасение Родины. Небесный же Глава Церкви да благословит труды правительства своим зиждительным благословением и да увенчает нашу борьбу за правое дело вожделенной победой и освобождением страждущего человечества от мрачных уз фашизма".

3.2. РПЦ при святейшем Патриархе Сергии

Интронизация новоизбранного Патриарха состоялась в Богоявленском патриаршем соборе 30 августа (12 сентября) в день памяти святого князя Александра Невского, небесного покровителя Русской земли. О своем избрании и интронизации Святейший Патриарх Сергий сообщил Восточным Патриархам, направив им известительные грамоты. Из Стамбула, Каира, Дамаска и Иерусалима получены были ответные приветственные телеграммы Патриархов, а также поздравления от глав инославных Церквей, от других церковных деятелей христианского Востока и Запада.

С первым посланием к пастве Патриарх Сергий обратился уже в день своей интронизации. В нем он не только извещал народ Божий о своем избрании и настоловании и просил паству молиться за него, но и, главным образом, сосредоточил внимание на настроениях, на болезненных язвах церковной жизни, которые происходили от крайне ненормальных условий, в которые поставлена была Церковь и которые явились следствием жестоких гонений на нее. Искренне верующих мирян Патриарх призывает к бдительности, к наблюдению за действиями приходских советов, которые уже решительно отличались от беззаветно преданных Церкви двадцаток 20–30-х гг., теперь они, как правило, были подобраны инстанциями, контролировавшими церковную жизнь.

8 октября 1943 г. был образован Совет по делам Русской Православной Церкви при Совнаркоме СССР под председательством Г. Г. Карпова. Именно Карпову Сталин поручил проводить в жизнь новую политику по отношению к Церкви, которая в литературе получила название "конкордата" . Абсолютное всевластие Сталина и Политбюро исключало всякую возможность для Церкви эффективно настаивать на соблюдении своих прав, на выполнении условий договора. По существу никакого договора не было; был широкий жест "августейшей" милости безбожной власти к гонимой ею Церкви. Нельзя думать, что он проистекал из личного произвола и каприза Сталина. За этим стоял трезвый политический расчет и понимание того, что искоренение религии - цель утопическая и недостижимая. В свою очередь, по содержанию изданного Патриархом Сергием 7 ноября, в день Октябрьского переворота, послания пастве можно судить о том, какие шаги навстречу правительству сделаны были церковной властью в духе негласного "конкордата".

В этом послании нет оценки Октябрьского переворота - дата 7 ноября обозначена просто как годовщина советского государства. Политике советского правительства воздается похвала за организацию отпора врагу и за то, что оно "поощряло культурное развитие каждого племени и народности в национальном духе... На посторонний поверхностный взгляд такая свобода как будто должна вести к ослаблению внутренних связей между частями государства, грозить ему распадением. И вдруг, вместо плохо сплоченной массы разных племен, наш Союз встретил врагов до неразрывности спаянный беззаветной любовью всех племен к общей Родине, готовностью их на всякую жертву, лишь бы Родина была свободна от фашистского ярма. Откуда же взялось такое единодушие? Какая сила могла так спаять наши как будто разрозненные племена? Конечно, многое здесь объясняется мудрой национальной политикой правительства, которая каждому племени дает возможность чувствовать себя дома на советской земле... Но вера не колеблясь указывает нам и высшую причину, от которой исходит и сама мудрая политика.

28 ноября 1943 г. было принято постановление Совнаркома № 1325 "О порядке открытия церквей". Процедура была сложна и, конечно, призвана была притормаживать процесс возвращения Церкви ее разоренных храмов, но самому процессу все-таки дан был ход.

12 сентября 1943 г. вышел первый номер возобновленного "Журнала Московской Патриархии". В первых номерах журнала публиковались официальные церковные материалы архиерейского Собора 1943 г., обращения Патриарха, статьи, посвященные главным образом патриотическому служению Православной Церкви в Великую Отечественную войну, сообщалось о разорении церквей и монастырей немцами.

После избрания Патриарха более интенсивными стали контакты Русской Церкви с другими православными и инославными Церквами. На повестке дня стоял вопрос о нормализации отношений с Грузинской Церковью, самочинное отделение которой в 1917 г. не признал ни Патриарх Тихон, ни заседавший тогда Поместный Собор. В октябре 1943 г. в Тбилиси для переговоров с Патриархом Грузии Каллистратом Патриарх Сергий направил архиепископа Ставропольского Антония (Романовского). Эти переговоры увенчались возобновлением канонического общения между Русской и Грузинской Церквами.

3.3. Период триумфа Красной Армии. РПЦ при

Патриархе Алексии I

Конец 1943–1944 г.- время непрерывных побед русского оружия над войсками агрессора. Осенью 1943 г. освобождена Восточная Украина. 6 ноября Красная Армия взяла Киев, 2 февраля 1944 г.- Луцк. Весной 1944 г. советские войска вышли на государственную границу; 27 июля от немцев очищен Львов. 23 августа Харьков был взят Красной Армией.

Большинство епископов и почти все духовенство Автономной Церкви при бегстве немцев с Украины остались на Родине. Многие из священнослужителей были арестованы НКВД по подозрению в сотрудничестве с оккупантами, которое, как правило, выражалось только в том, что священники открывали храмы и совершали богослужения по разрешению немецких властей.

В 1944 г. Красная Армия почти безостановочно продвигалась на запад; исход войны был уже предрешен. Пасхальное послание пастве Святейшего Патриарха Сергия 1944 г. заканчивалось выражением благодарности Богу за Его благодеяния и призывом к молитве за всех, несущих крест служения Богу и ближним. Почти все дни Страстной и Пасхальной седмицы Патриарх Сергий совершал богослужения. Своим чередом шли и труды Святейшего по текущему управлению Русской Православной Церковью.

15 мая архимандрит Иоанн (Разумов) застал Святейшего бездыханным. 16 мая останки Патриарха Сергия были перенесены для погребения из Патриархии в кафедральный Богоявленский собор. У собора гроб ожидала несметная толпа православного верующего народа.

В день кончины Патриарха Сергия было вскрыто его завещание, составленное в начале Великой Отечественной войны. В согласии с волей почившего первосвятителя Священный Синод утвердил Местоблюстителем патриаршего престола митрополита Ленинградского Алексия (Симанского).

Телеграммы и письма с выражением соболезнования по случаю кончины Святейшего Патриарха Сергия прислали Патриархи Константинопольский Вениамин, Александрийский Христофор, Антиохийский Александр, Иерусалимский Тимофей, Грузинский Каллистрат, Коптский Макарий; иерархи Московской Патриархии, совершавшие свое служение за рубежом: митрополиты Вениамин (Федченков), Сергий (Тихомиров), епископ Феодор (Текучев); архиепископы Кентерберийский и Йоркский, Совнарком СССР, посольства Великобритании, Канады и Китая в Москве, начальник французской военной миссии в Москве Е. Петти.

28 мая митрополит Алексий обратился к архипастырям, пастырям и верным чадам Русской Православной Церкви с первым первосвятительским посланием, извещая о том, что принял на себя исполнение обязанностей предстоятеля Церкви, и обещал следовать по пути, начертанному Патриархом Сергием, призывая к тому и свою паству. Местоблюститель патриаршего престола воздал долг любви и благодарности своему почившему предшественнику за мудрое первосвятительское служение. Война еще продолжалась, и предстоятель Русской Православной Церкви призвал верующий народ усилить молитвы о победе русского оружия. Свой призыв он повторил в послании в канун третьей годовщины начала войны.

4. Отношение к РПЦ в период апогея сталинизма (1945-1953)

В 1944 г. закончилось освобождение Украины, в мае Красная Армия прорвала оборону немцев между Витебском и Оршей и повела стремительное наступление на запад. Линия фронта переместилась за границы Советского Союза. В июле этого же года союзники открыли второй фронт в Западной Европе. Начался завершающий этап второй мировой войны. Когда в Москву пришло известие о высадке англо-американского десанта во Франции, Местоблюститель патриаршего престола обратился с телеграммой к послу Великобритании в Москве А. Керру и через него к архиепископу Кентерберийскому с "молитвенным сердечным пожеланием Божией помощи и великих успехов доблестным братским союзным армиям в священном подвиге освобождения европейских народов от злейшего врага цивилизации - фашизма".

После вступления Красной Армии в Белоруссию белорусские епископы переехали в Гродно, а оттуда 7 июля 1944 г. были эвакуированы немцами в Германию. Среди них был и глава Белорусской Церкви митрополит Пантелеимон (Рожновский). В августе 1944 г. Красная Армия, освободив Молдавию, перешла Прут и вступила на территорию Румынии. Митрополит Кишиневский Румынской юрисдикции Ефрем (Тигиняну) и его викарии оставили Молдавию вместе с румынскими войсками и властями.

8 сентября Красная Армия перешла румыно-болгарскую границу и стала продвигаться в глубь страны, не встречая реального сопротивления со стороны болгарских войск. Новое правительство разорвало союз с Германией и объявило ей войну. Предстоятель Болгарской Церкви митрополит Стефан благословил новую политику государства. Осенью 1944 г. Красная Армия освободила Прибалтику, за исключением Курляндского полуострова, где остатки разбитых немецких войск сопротивлялись до мая 1945 г.

Сложнее, чем в Литве и Латвии, складывалась ситуация в Эстонии, где во время оккупации произошел раскол и часть приходов во главе с митрополитом Александром (Паулусом) отделилась от экзарха Московской Патриархии митрополита Сергия (Воскресенского).

21–23 ноября 1944 г. в здании Патриархии в Чистом переулке состоялся архиерейский Собор. 24 ноября председатель Совета по делам Русской Православной Церкви Г. Г. Карпов, в частности, сказал: "Русская Православная Церковь в период Великой Отечественной войны показала, как она вместе со всем народом любит свою Родину и защищает ее всеми доступными для Церкви средствами... Немецкая политика стремилась использовать Русскую Православную Церковь в качестве орудия для достижения своих разбойничьих планов, для борьбы с советской властью, с советским народом... Но она натолкнулась на непреодолимое препятствие - на любовь и верность духовенства и верующих своей Родине... Те явления, которые сейчас происходят в жизни Церкви, во взаимоотношениях между Церковью и государством, не представляют чего-то случайного, неожиданного, не носят временный характер, не являются тактическим маневром, как пытаются представить это дело некоторые недоброжелатели или как это иногда выражается в обывательских рассуждениях. Эти мероприятия вытекают из той тенденции, которая наметилась еще до войны". Выступление Г. Г. Карпова на встрече с участниками Собора внушило архиереям надежду на устойчивый характер перемен к лучшему в церковной политике советского руководства.

Митрополит Ленинградский Алексий был избран Патриархом. Его интронизация состоялась 4 февраля 1945 г. в Богоявленском кафедральном соборе Москвы. Это был день большого торжества для православных жителей и гостей столицы. В храме и вокруг находилось тогда более 5000 богомольцев.

Историческое значение Поместного Собора 1945 г. не ограничивается замещением патриаршей кафедры и принятием "Положения об управлении Русской Православной Церковью", которое упорядочивало церковноприходскую жизнь. Собор явился свидетельством того, что поднадзорная Церковь, пережившая страшные гонения, осталась жива благодатью Божией, в ней пребывающей.

10 апреля 1945 г. состоялась встреча Патриарха Алексия со Сталиным, в которой с церковной стороны участвовали митрополит Николай (Ярушевич) и протопресвитер Николай Колчицкий, управляющий делами Московской Патриархии; правительство, кроме Сталина, представлял В. М. Молотов. В беседе обсуждались вопросы, связанные с патриотической деятельностью Церкви на завершающем этапе войны; Сталин говорил, что Русской Церкви предстояло внести огромный вклад в дело укрепления международных позиций Советского государства, в налаживании внешних контактов. Обсуждалась также возможность расширения сети духовных школ и создание Церковью своей издательской и полиграфической базы.

Заключение

9 мая безоговорочной капитуляцией Германии закончилась Великая Отечественная война и Патриарх Алексий обратился к всероссийской пастве со словами радости и гордости за победу русского оружия: "Слава и благодарение Богу! С благоговением вспоминая подвиги нашего доблестного воинства и тех наших близких и родных, кто положил за наше счастье временную жизнь в надежде восприять вечную, мы никогда не перестанем молиться о них и в этом будем черпать утешение в скорби о потере дорогих сердцу и укреплять свою веру в бесконечное милосердие Божие к ним, отошедшим в горний мир, и во всесильную помощь Божию нам, оставленным для продолжения земного подвига и для благоустроения жизни во всем мире".

Смягчение государственной политики по отношению к Православной Церкви вынуждает власть легализовать в 1945 г. сохранившиеся общины баптистов, к которым организационно примкнули пятидесятники, координационным центром становится Всесоюзный совет евангельских христиан-баптистов. Официальную регистрацию смогли получить и некоторые общины адвентистов седьмого дня (по понятным обстоятельствам, за Уральским хребтом). Пробуждение религиозной жизни первых послевоенных лет резко обрывается в 1950 г.

Пережив революцию и страшную братоубийственную бойню гражданской войны, ужас массовых репрессий и террор коллективизации, Россия явила на полях второй мировой – Великой Отечественной войны – чудеса героизма и мужества, спасая своих западных союзников. Казалось бы, времена взаимной враждебности должны были уйти в прошлое, отступив перед скрепленным великой кровью новым союзом. Но нет. Не успел стихнуть гул последних боев, как западные союзники круто изменили свое отношение к России. Самостоятельная и сильная – она никому не была нужна.

«Посеяв в России хаос, - сказал в 1945 году американский генерал Аллен Даллес, руководитель политической разведки США в Европе, ставший впоследствии директором ЦРУ, - мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников, своих помощников и союзников в самой России. Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания. Из литературы и искусства, например, мы постепенно вытравим их социальную сущность. Отучим художников, отобьем у них охоту заниматься изображением, исследованием тех процессов, которые происходят в глубине народных масс. Литература, театры, кино - все будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддеpживать и поднимать так называемых твоpцов, котоpые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства - словом, всякой безнравственности».

Удалось ли им? Посмотрев на наше современное общество даже «невооруженным глазом» легко ответить на этот вопрос. Труднее ответить, почему же так произошло. Наша страна одержала победу в великой неравной схватке, но не смогла противостоять мирному времени. А может дело всё-таки в том, во что мы верим?...

Источники и литература

1. Источники

1.1. http://www.kds.eparhia.ru/bibliot/istorserkvi/cupin/

1.2. http://www.bogoslov.ru/biblio/text/255665/index.html

1.3. http://www.sotnia.ru/ch_sotnia/t2001/t9312.html

2. Литература

2.1. Антирелигиозник (журнал). 1929, №9. С.106-107

2.2. Антирелигиозник (журнал). 1938, №5. С. 15-16

2.3. Бадак А.Н., Войнич И.Е., Волчек Н.М. Всемирная история: Канун Второй мировой войны. – М.: АСТ, 2002. – 528 с.

2.4. Демин В.Н. Тайны русского народа. – М.: «Издательский дом «Вече», 2005. – 320 с.

2.5. Перевезенцев С.В. Россия. Великая судьба. – М.: Белый город, 2005. – 704 с.

В.Цыпин «История русской Церкви 1917-1997»

Из послания митрополита Сергия к пастве, 24.11.1941 г.

Политика, предполагающая равенство сторон и взаимные обязательства.

Отношения Советского правительства и Русской Православной Церкви.

Великая Отечественная война вызвала в стране рост религиозных настроений. В первый же день войны местоблюститель Патриаршего престола митрополит Московский и Коломенский Сергий (Страгородский) обратился к церковным пастырям и верующим с призывом, встать на защиту Родины и сделать все необходимое, чтобы остановить агрессию врага. Митрополит подчеркнул, что в начавшейся схватке с фашизмом Церковь на стороне Советского государства. «Православная наша церковь,— сказал он, — всегда разделяла судьбу народа... Не оставляйте народа своего и теперь. Благословляет она всех православных на защиту священных границ нашей Родины». Пасторские послания были разосланы во все церковные приходы. Подавляющее большинство священнослужителей со своих кафедр призывало народ к самопожертвованию и сопротивлению захватчикам. Церковь начала сбор денежных средств, необходимых для вооружения армии, поддержки раненых, больных, сирот. Благодаря собранным церковью средствам были построены боевые машины для танковой колонны «Дмитрий Донской» и эскадрильи «Александр Невский». Патриотическую позицию в годы Великой Отечественной войны заняли иерархи и других традиционных конфессий СССР — ислама, буддизма и иудаизма. Вскоре после вторжения гитлеровских войск на территорию Советского Союза Главное управление имперской безопасности Германии издало специальные директивы, разрешавшие открывать на занятых территориях церковные приходы. В специальном обращении отца Сергия к верующим, оставшимся на захваченной врагом территории, содержался призыв не верить немецкой пропаганде, утверждавшей, что армия вермахта вступила на территорию Советского Союза во имя освобождения церкви от безбожников. В Русской Православной Церкви за рубежом нападение Германии на Советский Союз было воспринято по-разному. Зарубежная Церковь в течение долгого времени не выражала своего отношения к войне. Однако гитлеровское руководство не смогло добиться от главы Русской Зарубежной Церкви митрополита Анастасия (Грибановского) обращения к русскому народу о содействии немецкой армии. Многие иерархи Зарубежной Церкви заняли в годы войны антигерманскую позицию. Среди них был Шанхайский Иоанн (Максимович), организовавший денежные сборы на нужды Красной Армии, и архиепископ Серафим (Соболев), запрещавший эмигрантам сражаться против России. Находившийся в Америке митрополит Вениамин проводил огромную патриотическую работу среди русской колонии в Америке, в конце 1941 г. он стал почетным председателем русско-американского «Комитета помощи России». Многие деятели Русской Православной Церкви приняли активное участие в европейском движении Сопротивления. Другие внесли посильный вклад в дело всесторонней помощи Советскому Союзу в таких странах, как США и Канада, Китай и Аргентина. Проповедь митрополита Киевского и Галицкого Николая в храме Преображения об обязанностях верующих в борьбе против фашизма прекращена деятельность «Союза воинствующих безбожников» (возник в 1925 г.), закрыты антирелигиозные периодические издания. В 1942 г. митрополиты Алексий (Симанский) и Николай были приглашены к участию в Комиссии по расследованию злодеяний фашистов. Угроза фашистского нашествия, позиция Церкви, объявившей войну против Германии «священной» и поддерживавшей советскую власть в борьбе с врагом, заставили руководителей СССР изменить свое отношение к Церкви. В сентябре 1941 г. была 4 сентября 1943 г. три высших иерарха Русской Церкви во главе с митрополитом Сергием были приглашены главой Советского государства И. В. Сталиным в Кремль. Встреча свидетельствовала о начале нового этапа в отношениях государственной власти и Церкви. На упомянутой встрече было принято решение о созыве Архиерейского собора и возвращении из ссылки оставшихся в живых архиереев. Архиерейский Собор состоялся 8 сентября 1943 г. В нем приняло построенная за счет средств, собранных Русской Православной Церковью участие 19 архиереев (некоторые из них для этого были освобождены из заключения). Собор утвердил митрополита Сергия на посту патриарха. В октябре 1943 г. был создан Совет по делам религии при Правительстве СССР. 28 ноября 1943 г. было издано Постановление СНК СССР «О порядке открытия церквей». Согласно этому постановлению, в стране начали открываться храмы. Если в 1939 г. в СССР действовало чуть более 100 храмов и четыре монастыря, то к 1948 г. число открытых храмов возросло до 14,5 тыс., в них служили 13 тыс. свяеннослужителей. Число монастырей увеличилось до 85. Наблюдался и рост духовных учебных заведений — 8 семинарий и 2 академии. Стал выходить «Журнал Московской Патриархии», было осуществлено издание Библии, молитвословов и другой церковной литературы. С 1943 г., в связи с разрушением в 1931 г. храма Христа Спасителя, главным храмом страны стал Елоховский Богоявленский собор, где находилась кафедра Патриарха. После смерти 15 мая 1944 г. патриарха Сергия местоблюстителем Престола, согласно завещанию, стал митрополит Ленинградский и Новгородский — Алексий. 31 января — 2 февраля 1945 г. состоялся Первый Поместный собор Русской Церкви. В соборе помимо архиереев Русской Церкви приняли участие патриархи — Александрийский и Антиохийский, представители других поместных православных церквей. В утвержденном на Соборе «Положении о Русской Православной Церкви» была определена структура Церкви, а также был избран новый Патриарх. Им стал митрополит Ленинградский — Алексий (Симанский). Одним из приоритетных направлений его деятельности было развитие международных связей с православными церквами. Были урегулированы конфликты между Болгарской и Константинопольской Церковью. К Русской Православной Церкви присоединились многие сторонники Заграничной Церкви, так называемые обновленцы и григорьевцы, были восстановлены отношения с Грузинской Православной Церковью, в церквах на освобожденных от оккупации территориях клир был очищен от пособников фашистов. В августе 1945 г. согласно указу властей церковь получила право приобретать здания и предметы культа. 1945 г. согласно указу властей церковь получила право приобретать здания и предметы культа. С большим воодушевлением в церковной среде Русской Православной Церкви в СССР и за рубежом были восприняты указы Президиума Верховного Совета СССР 1946-1947 гг. о праве предоставления советского гражданства гражданам Российской империи, проживавшим за рубежом. Митрополит Евлогий был первым из русских эмигрантов, получившим советский паспорт. После долгих лет эмиграции в СССР вернулись многие архиереи и священники. Среди них были митрополит Саратовский — Вениамин, прибывший из США, митрополит Серафим, митрополит Новосибирский и Барнаульский — Нестор, архиепископ Краснодарский и Кубанский — Виктор, архиепископ Ижевский и Удмуртский — Ювеналий, епископ Вологодский — Гавриил, прибывший из Китая, архимандрит Мстислав, приехавший из ФРГ, настоятель Собора в Херсоне, протоиерей Борис Старк (из Франции), протопресвитер Михаил Рогожин (из Австралии) и многие другие. Как показали годы Великой Отечественной войны, религия, содержавшая в себе огромный духовный и нравственный потенциал, который она сохранила до наших дней, помогла нашему народу выдержать агрессию нацистских сил и одержать над ними победу.

Исторические источники:

Русская православная церковь и Великая Отечественная война. Сборник церковных документов. М., 1943.

«Я всегда стремился служить народу и спасать людей. И я спас бы их гораздо больше, если бы вы не таскали меня по тюрьмам и лагерям».

22.06.2018 Митрополит Петрозаводский и Карельский Константин 7 686

«Не таких обманывали, с НКВД справлялись, а этих колбасников обмануть не трудно». Псковская миссия охватывала огромную территорию от Пскова до Ленинграда. В начале следует отметить, что выход на непосредственное военное столкновение с СССР было главной предпосылкой реализации провозглашенной Гитлером еще в «Майн Кампф» цели уничтожения Российского государства, ликвидации и порабощения ее населения, превращения всей России в колонию и место для расселения немецкой расы «господ». Это было задолго до пакта Молотова-Риббентропа. Цель эта была отлично известна на Западе. Действия ведущих западных стран в 30-е годы прошлого века были однозначно направлены на то, чтобы помочь Гитлеру подготовиться к войне с СССР. Гитлера толкали на Восток, убеждая, что на Западе ему искать нечего: там нет жизненного пространства для немцев.

Развязанная фашистской Германией с попустительства «западных демократий» после Мюнхенского сговора осенью 1938 г. Вторая мировая война явилась страшным бедствием для всего мира и особенно для СССР. Но пути Господни неисповедимы, и Божий промысл, умеющий обращать зло в добро, дал возможность возрождения для Русской Православной Церкви (РПЦ). На 1914 г. в Российской империи было 117 млн. православных христиан, которые проживали в 67 епархиях, управляемых 130 епископами, и 50 с лишним тысяч священников и диаконов служили в 48 тыс. приходских храмов. В ведении Церкви находилось 35 тыс. начальных школ и 58 семинарий, 4 академии, а также больше тысячи действующих монастырей с почти 95 тыс. монашествующих (1). В результате коммунистического уничтожения Церкви, на огромной территории Советского Союза к 1 сентября 1939 г. осталось всего 100 храмов, четыре архиерея, 200 священников. Но уже к середине 1940 г., в результате присоединения Западной Украины и Белоруссии, Прибалтики, где церкви не закрывались новой властью по политическим соображениям, число храмов увеличилось до 4000, что давало возможность Русской Православной Церкви хотя бы отчасти возродиться от пережитого ею ужасного погрома. Правительство не могло не считаться с новыми массами православного населения (2).

Во время войны Церковь не поддалась искушению рассчитаться за нанесенный ей жесточайший удар. Патриотизм православного духовенства и мирян оказался сильнее обид и ненависти, вызванных долгими годами гонения на религию. Всем известно, что Великая Отечественная война началась 22 июня 1941 г. Но лишь не многие знают, что это воскресенье было по церковному календарю «Неделей всех Святых, в земле Российской просиявших» . Этот праздник был установлен в преддверии жестоких гонений и испытаний для Русской Церкви и явился своеобразным эсхатологическим знамением мученического периода в истории России, но в 1941 г. он промыслительно явился началом освобождения и возрождения Церкви. Русские святые стали той духовной стеной, которая остановила бронированную немецкую машину с оккультной свастикой.

В первый же день войны, за 11 дней до знаменитой сталинской речи, без всякого нажима властей, сугубо по своей инициативе, Патриарший местоблюститель митрополит Сергий (Страгородский) написал свое знаменитое «Послание пастырям и пасомым христианской православной Церкви»:

«Фашиствующие разбойники напали на нашу Родину. Попирая всякие договоры и обещания, они внезапно обрушились на нас, и вот кровь мирных граждан уже орошает родную землю. Повторяются времена Батыя, немецких рыцарей, Карла шведского, Наполеона. Жалкие потомки врагов православного христианства хотят еще раз попытаться поставить народ наш на колени пред неправдой, голым насилием принудить его пожертвовать благом и целостью Родины, кровными заветами любви к своему Отечеству… Наши предки не падали духом и при худшем положении, потому что помнили не о личных опасностях и выгодах, а о священном своем долге пред Родиной и верой, и выходили победителями. Не посрамим же их славного имени и мы – православные, родные им по плоти и вере. Отечество защищается оружием и общим народным подвигом… Вспомним святых вождей русского народа, например, Александра Невского, Димитрия Донского, полагавших души свои за народ и Родину…. Церковь Христова благословляет всех православных на защиту священных границ нашей Родины» (3).

Значение этого Послания трудно переоценить. Гонимая Православная Церковь сама протягивала руку помощи, но не столько атеистической власти, сколько заблудшему и несчастному русскому народу. В Послании местоблюстителя митрополита Сергия речь идет только о народе и о всенародном подвиге, ни слова о вождях, которые в это время практически безмолвствовали. Восстанавливался в своем значении русский православный патриотизм, гонимый, оплевываемый и осмеиваемый космополитами-коммунистами. Вспомним знаменитые слова Ленина: «На Россию мне наплевать, потому что я большевик». Вспомним также и призывы Ленина к поражению России в Первой мировой войне, когда русские солдаты сражались на германском фронте. От воспоминания Местоблюстителем святых вождей русского народа – Александра Невского и Димитрия Донского – красная нить протягивается к соименным правительственным орденам и к сталинским словам из речи от 3 июля: «Под знаменами Александра Невского, Дмитрия Донского, Минина и Пожарского – вперед к победе!» . Митрополит Сергий вдыхал в души русских людей веру в победу и надежду на Божий промысл: «Но не в первый раз приходится русскому народу выдерживать такие испытания. С Божиею помощью и на сей раз он развеет в прах фашистскую вражескую силу… Господь нам дарует победу». Устами Патриаршего местоблюстителя Церковь объявляла судьбу народа своей: «Православная наша Церковь всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она и испытания несла и утешалась его успехами. Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет он небесным благословением и предстоящий всенародный подвиг… ».

В Послании изъяснялся духовный смысл не только воинского подвига, но и мирного труда в тылу. «Нам нужно помнить заповедь Христову: "Больше сея любви никто же имать, да кто душу свою положит за други своя". Душу свою полагает не только тот, кто будет убит на поле сражения за свой народ и его благо, но и всякий, кто жертвует собой, свои здоровьем или выгодой ради родины». Митрополит Сергий определял и задачи духовенства: «Нам пастырям Церкви, в такое время, когда Отечество призывает всех на подвиг, недостойно будет лишь молчаливо посматривать на то, что кругом делается, малодушного не ободрить, огорченного не утешить, колеблющемуся не напомнить о долге и о воле Божией» (4).

Митрополитам Сергию, Алексию, Николаю не препятствовали распространять свои патриотические воззвания, хотя это и являлось нарушением закона. Митрополит Сергий прозорливо разглядел сатанинскую сущность фашизма. Свое понимание он выразил в Послании от 11 ноября 1941 года: «Всему миру ясно, что фашистские изверги являются сатанинскими врагами веры и христианства. Фашистам, с их убеждениями и деяниями, конечно, совсем не по пути за Христом и за христианской культурой». Уже позднее, в Пасхальном послании 1942 г. митрополит Сергий напишет: «Тьма не победит света… Тем более не победить фашистам, возымевшим дерзость вместо Креста Христова признать своим знаменем языческую свастику… Не забудем слов: «Сим победиши». Не свастика, а Крест призван возглавить христианскую культуру, наше «христианское жительство». . В фашистской Германии утверждают, что христианство не удалось и для будущего мирового прогресса не годится. Значит Германия, предназначенная владеть миром будущего, должна забыть Христа и идти своим, новым путем. За эти безумные слова да поразит праведный Судия и Гитлера, и всех соумышленников его» (5).

Действительно, Советский Союз был государством антихристианским, но не антихристовым, был атеистическим, но не оккультным. Напротив, система государственной власти Третьего рейха, выстраиваемая Гитлером, была оккультной и антихристовой по своей сути. «Потрясающая новизна нацистской Германии в том, что магическая мысль впервые взяла себе в помощники науку и технику… Гитлеризм – это, в известном смысле, магия плюс бронированные дивизии» (6). Но дело здесь не только в обращении к германским языческим образам и в оккультных программах типа «Аненербе», на которые в Третьем рейхе тратились огромные деньги и силы. Опасно было то, что языческий оккультизм гитлеровские пропагандисты стремились смешать с христианством: образ Неизвестного солдата кощунственно совмещался с ликом Христа, сам Гитлер являлся своим адептам в облике Мессии (7), т.н. копье сотника Лонгина, пронзившее сердце Христово, в руках Гитлера стало магическим талисманом, а на пряжках ремней солдат, шедших убивать, грабить и зверствовать над мирным населением, были написаны слова из мессианского пророчества Исаии: «С нами Бог» (Ис. 8:8). Крест на немецких самолетах, бомбивших школы и госпитали, явился одним из омерзительнейших кощунств над Животворящим Крестным Древом в истории, но также и знамением псевдохристианской, а на последней глубине – антихристовой западноевропейской цивилизации. То, что одной из конечных целей нацистов являлось провозглашение Гитлера мессией и признание его таковым покоренными народами всей земли, показывает следующая кощунственная молитва по подобию «Отче наш», активно распространявшаяся в листовках: «Адольф Гитлер, ты наш вождь, имя твое наводит трепет на врагов, да приидет третья империя твоя. И да осуществится воля твоя на земле» (8).

Весьма значимо то, что по большому счету только предстоятели большинства Православных церквей осудили фашизм: Ватикан хранил молчание и по поводу нацистских захватов (в т.ч. католических стран), и по поводу истребления целых народов (не только и не столько евреев, но прежде всего славян – русских, сербов, белорусов). Более того, некоторые католические иерархи не только благословляли нацистский террор, но и активно участвовали в нем, например, хорватский кардинал Загреба Кватерник. Не случайно то, что именно православные страны – Югославия, Греция, Россия – и православные народы стали объектами нацистской агрессии: в этом сказался антиправославный и христоборческий дух Западной Европы, шедшей под предводительством Гитлера в крестовый поход на Восток. Мы вовсе не хотим сказать, что рядовые католические или протестантские священнослужители не страдали от фашизма, вовсе нет, напротив, в одной Польше только до января 1941 было убито 700 католических священников, 3000 было заключено в концентрационные лагеря (9), но Ватикан никак не реагировал на доклады Польского архиепископа Глонды.

Что же касается руководителей некоторых протестантских церквей, в особенности в Германии, то они прямо признали Гитлера как богодарованного вождя. Хотя, впрочем, и там были единичные случаи сопротивления. На этом фоне осуждение фашизма с христианских позиций было исключительно важным.

Русская Православная Церковь сыграла большую роль не только в мобилизации русского народа, но и в организации помощи со стороны союзников, а косвенно - и в открытии Второго фронта. Уже в Послании, посвященном первой годовщине нападения фашистской Германии на СССР, митрополит Сергий пишет: «В борьбе с фашистами мы не одиноки. На днях из Америки из Нью-Йорка к нам поступила телеграмма от Комитета по военной помощи русским. Пятнадцать тысяч религиозных общин США устроили 20-21 июня (канун начала войны) особые моления за русских христиан, чтобы запечатлеть память о сопротивлении русских фашистским нашественникам и чтобы поддержать в американском народе помощь русским в их борьбе против агрессоров» (10). Русская Православная Церковь в немалой степени способствовала созданию положительного образа Советской России среди союзников. Даже немецкая разведка отмечала успешность воздействия на союзников фактора возрождения Церкви в СССР.

Многое сделала Русская Православная Церковь, чтобы духовно укрепить и ободрить движение Сопротивления в Европе. В посланиях митрополита Николая (Ярушевича) к славянам и другим православным народам, оккупированным фашизмом, видна горячая любовь к православным и единокровным братьям, в них сквозит пламенный призыв к сопротивлению фашистам:

«Мы усиленно молим Господа, чтобы Он и на остающееся время войны поддержал ваши силы и ваше мужество. Пусть еще ярче разгорится у вас светильник Православия, еще пламеннее будет ваша любовь к родине и ее свободе, еще непримиримее ваше отвращение ко всяким попыткам смягчить, если не сломить ваше противление врагу и его жалким слугам.

Неужели сербы, не один раз за веру и отечество всенародно полагавшие свою жизнь, когда-нибудь успокоятся под фашистским сапогом? Неужели замолкнет когда-нибудь их орлиный клич: «Пусть Душан знает, что сербы живы, сербы свободны?». Неужели православный греческий народ может остаться на фашистской цепи? (11)... Братья-славяне! Приблизился час великих событий на фронтах. Предстоят решающие бои. Пусть не будет ни одного среди нас, кто бы не содействовал всеми своими силами и возможностями победному разгрому нашего общего ненавистного врага: и на полях брани, и в тылу, и мощными ударами народных мстителей-партизан. Будем все, как один» .

Особое значения в деле идеологической борьбы против фашизма и его союзников имели послания митрополита Киевского и Галицкого Николая (Ярушевича) к румынским пастырям и пастве, а также к румынским солдатам:

«Какова роль в современной войне простого румынского народа, румынских православных христиан, что их ожидает впереди? Они наверняка не приняли участия в антихристианском и разбойничьем торге, именуемом «новым порядком в Европе», а явились жертвами политических интриг своих правителей. Что может быть общего у румынских православных христиан с гитлеровцами, возрождающими культ почитания языческого бога Вотана?» (12) … «А мы, русские, братья с вами по вере, братья по мирному соседству. Румынский солдат не может забывать того, что кровью русских солдат в войне 1877-78 годов была завоевана государственная независимость и свобода национального существования Румынии… Ваш христианский долг – немедленно оставить немецкие ряды и перейти на сторону русских, чтобы искупить великий грех соучастия в преступлениях немцев и содействовать делу поражения врага человечества» (13).

Можно говорить о многих видах патриотической деятельности Русской Православной Церкви. Прежде всего, это богослужебная и проповедническая деятельность, зачастую в прифронтовой полосе и под вражеским обстрелом. В решающие моменты Сталинградской битвы митрополит Киевский и Галицкий Николай служил молебны перед Казанской иконой Божией Матери (14).

Особенно велик был подвиг ленинградского духовенства. Богослужения в соборах и кладбищенских церквях совершались под артобстрелом и бомбежками, но по большей части ни клир, ни верующие не уходили в убежища, только дежурные постов ПВО становились на свои места. Едва ли не страшнее бомб были холод и голод. Службы шли при лютом морозе, певчие пели в пальто. От голода к весне 1942 года из 6 клириков Преображенского собора в живых осталось лишь двое. И тем не менее, оставшиеся в живых священники, по большей части преклонного возраста, несмотря на голод и холод, продолжали служить. Вот как вспоминает И.В.Дубровицкая о своем отце-протоиерее Владимире Дубровицком: «Всю войну не было дня, чтобы отец не вышел на работу. Бывало, качается от голода, я плачу, умоляя его остаться дома, боюсь – упадет, замерзнет где-нибудь в сугробе, а он в ответ: «Не имею я права слабеть, доченька. Надо идти, дух в людях поднимать, утешать в горе, укрепить, ободрить» (15).

Следствием самоотверженного служения клира в блокадном Ленинграде явился подъем религиозности народа. В страшную блокадную зиму священники отпевали по 100-200 человек. В 1944 году над 48% покойников было совершено отпевание. Процесс религиозного подъема охватил всю Россию. Сводки НКВД сообщали о присутствии на пасхальном богослужении 15 апреля 1944 г. большого количества военных: в Троицкой Церкви г. Подольска – 100 человек, в церкви св. Александра Невского (пос. Бирюлево, Ленинского р-на) – 275 человек и т.д. (16) К вере приходили (или о ней вспоминали) и простые солдаты, и военачальники. Из свидетельств современников известно, что начальник Генерального штаба Б.М. Шапошников (бывший полковник царской армии) носил образ святителя Николая и молился: «Господи, спаси Россию и мой народ». Г.К.Жуков всю войну провозил с собою Казанскую икону Божией Матери, которую он затем пожертвовал в один из киевских храмов. Свою веру прилюдно выражал маршал Л.А.Говоров, командующий Ленинградским фронтом. Часто храмы посещал герой Сталинградской битвы генерал В.И.Чуйков.

Особенно поразительны были случаи прихода к вере из комсомольского атеизма. Показательно стихотворение, найденное в шинели простого русского солдата Андрея Зацепы, убитого в 1942 году:

«Послушай, Бог, еще ни разу в жизни
С тобой не говорил я, но сегодня
Мне хочется приветствовать Тебя…
Ты знаешь, с детских лет мне говорили,
Что нет Тебя. И я, дурак, поверил.
Твоих я никогда не созерцал творений.
И вот сегодня я смотрел
Из кратера, что выбила граната
На небо звездное, что было надо мной.
Я понял вдруг, любуясь мирозданьем,
Каким жестоким может быть обман…
Не странно ль, что средь ужасающего ада
Мне вдруг открылся свет и я узнал Тебя.
На полночь мы назначены в атаку,
Но мне не страшно. Ты на нас глядишь…
Но, кажется, я плачу, Боже мой. Ты видишь,
Со мной случилось то, что нынче я прозрел.
Прощай, мой Бог. Иду и вряд ли уж вернусь
Как странно, но теперь я смерти не боюсь» (17).

О массовости подъема религиозных настроений в армии свидетельствует, например, такая просьба, направленная телеграммой в Главное политуправление РККА с 4-го Украинского фронта, заверенная подполковником Лесновским: «По встретившейся надобности, в самом срочном порядке выслать материалы Синода для произнесения в день празднования годовщины Октября, а также ряд других руководящих материалов Православной Церкви» (18). Подобное, казалось бы парадоксальное сочетание советского и православного начал было нередким для тех лет; вот письмо солдата М.Ф.Черкасова: «Мама, я вступил в партию… Мама, помолись за меня Богу» (19).

Многие священники не только своим церковным служением, но и воинским подвигом внесли свой вклад в Победу. Следует отметить прямое участие сотен священнослужителей в боевых действиях, в том числе и тех, кто до войны отбыл срок в лагере и ссылке, или шел прямо из лагеря. Здесь может возникнуть несколько щекотливый вопрос: насколько это соотносится с канонами, запрещающими священнослужителям, совершающим Бескровную Жертву, проливать кровь. Следует отметить, что каноны создавались для конкретной эпохи и конкретной ситуации Восточно-Римской империи, когда недопустимо было смешивать священнослужение и военное ремесло, но превыше канонов стоят евангельские заповеди, в том числе и следующая: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Иоанн 15, 13). В истории Церкви было немало случаев, когда священнослужителям приходилось брать в руки оружие: оборона Троице-Сергиевой Лавры и Смоленска, вооруженная борьба сербских и черногорских священников, и даже митрополитов против турецких поработителей и т.д.

В обстановке нацистского вторжения, несшего в конечном счете оккультизм и физическое уничтожение славянских и других народов, оставаться в стороне от вооруженной борьбы было недопустимо, к тому же большинство священников шло в армию по послушанию властям. Многие из них прославились подвигами и были отмечены наградами. Вот хотя бы несколько портретов. Уже побывав в заключении, С.М.Извеков, будущий Патриарх Московский и всея Руси Пимен в самом начале войны стал заместителем командира роты, прошел всю войну и завершил ее в звании майора. Наместник Псково-Печерского монастыря в пятидесятые – первой половине семидесятых годов ХХ века архимандрит Алипий (Воронов) – талантливый иконописец и деятельный пастырь – будучи уже в сане оборонял Москву, воевал все четыре года, был ранен несколько раз, награжден боевыми орденами. Будущий митрополит Калининский и Кашинский Алексий (Коноплев) на фронте был пулеметчиком, в 1943 году он вернулся к священнослужению с медалью «За боевые заслуги». Протоиерей Борис Васильев, до войны диакон Костромского Кафедрального собора, в Сталинграде командовал взводом разведки, а затем воевал в должности заместителя начальника полковой разведки (20). В отчете уполномоченного Совнаркома по делам религии Г.Карпова указывался ряд награжденных священнослужителей: так, священник Ранцев (Татарская АССР) был награжден орденом Красной Звезды, протодиакон Зверев и диакон Хитков – каждый четырьмя боевыми медалями и т.д. (21)

Русская Православная Церковь много делала не только для воодушевления воинов, но и для развития партизанского движения. Вот что в частности писал местоблюститель митрополит Сергий 22 июня в годовщину начала войны: «В памяти жителей мест, временно занятых врагом, несомненно жива вековая борьба православного казачества и его заслуги перед Церковью и Родиной…. В настоящее время встают из нашей среды сотни и тысячи народных героев, ведущих отважную борьбу в тылу врага. Будем же достойны и этих священных воспоминаний старины, и этих современных героев: «не посрамим земли русской» , как говорили в старину. Может быть, не всякому можно вступить в партизанские отряды и разделять и их горе, опасности и подвиги, но всякий может и должен считать дело партизан своим собственным, личным делом, окружать их своими заботами, снабжать их оружием и пищей, и всем, что есть, укрывать их от врага и вообще помогать им всячески» (22).

Священнослужители принимали активное участие в партизанском движении, особенно в Белоруссии, и многие из них заплатили за это жизнью. В одной только Полесской епархии более половины священников (55%) было расстреляно за содействие партизанам (23). Некоторые священники, такие как о. Василий Капычко, «партизанский поп» (которого автор знал лично), священнодействовали в белорусских партизанских отрядах, исповедовали, причащали. Формы содействия были самыми разнообразными: священники укрывали отставших при отступлении от частей красноармейцев, бежавших военнопленных, как например священник Говоров в Курской области, скрывавший у себя бежавших из плена летчиков (24). Духовенство вело патриотическую агитацию, и занимались сбором средств на танковую колонну «Дмитрий Донской». Пример тому – гражданский подвиг священника Феодора Пузанова из села Бродовичи-Заполье, который смог на оккупированной немцами Псковской области собрать денег и ценностей на полмиллиона рублей и переправить их через партизан на большую землю (25). Многие из священнослужителей воевали в партизанских отрядах, нескольким десяткам из них позднее была вручена медаль: «Партизану Великой Отечественной войны». Так, протоиерей Александр Романушко из Полесья с 1942 по 1944 годы лично участвовал в партизанских боевых операциях, лично ходил в разведку. В 1943 году, когда хоронили убитого полицая, при всем народе и вооруженных товарищах убитого о. Александр сказал: «Братья и сестры, я понимаю большое горе отца и матери убитого, но не наших молитв и «Со святыми упокой» своею жизнью заслужил во гробе предлежащий. Он – изменник Родины и убийца невинных детей и стариков. Вместо «Вечной памяти» произнесем же: «Анафема»» . А затем, подойдя к полицаям, призвал их искупить свою вину и обратить оружие против немцев. Эти слова настолько впечатлили людей, что многие прямо с кладбища ушли в партизаны (26).

Духовенство участвовало в рытье окопов, организации противовоздушной обороны, в том числе и в блокадном Ленинграде. Вот всего один из примеров: в справке, выданной 17 октября 1943 г. архимандриту Владимиру (Кобецу) Василеостровским райжилуправлением, говорилось: «Состоит бойцом группы самозащиты дома, активно участвует во всех мероприятиях обороны Ленинграда, несет дежурства, участвует в тушении зажигательных бомб».

Зачастую священнослужители своим личным примером призывали прихожан к наиболее неотложным работам, прямо с воскресных служб отправляясь на колхозные работы. Одним из направлений патриотической работы явилось шефство над госпиталями и попечение о больных и раненых. В прифронтовой полосе при храмах существовали убежища для стариков и детей, а также – перевязочные пункты, особенно важные в период отступлений 1941-42 г., когда многие церковные приходы взяли на себя заботу о брошенных на произвол судьбы раненых.

Сразу после освобождения Киева (6 ноября 1943 г.) Покровский женский монастырь исключительно на свои средства и своими силами оборудовал госпиталь, который целиком обслуживали в качестве медсестер и санитарок сестры монастыря. Когда монастырский госпиталь стал военным эвакогоспиталем, сестры продолжали работать в нем и делали это до 1946 г. За этот подвиг монастырь получил ряд правительственных благодарностей. И это – не единственный случай (27).

Особой страницей является деятельность выдающегося хирурга архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого). Во время своей Красноярской ссылки, в начале войны, он по собственному почину, встречая сопротивление властей, стал работать в эвакогоспитале в Красноярске, впоследствии заняв должность главного хирурга. С 1943 года, став епископом Тамбовским, возглавил Тамбовский эвакогоспиталь, где работал вплоть до 1945 года, ежедневно делая по нескольку операций. Благодаря его трудам, были спасены и вылечены тысячи красноармейцев. В операционной у него висела икона, операции он не начинал без молитвы. Показателен следующий факт: когда ему вручали награду за самоотверженный труд, то выразили надежду, что он и далее будет оперировать и консультировать. На это Владыка сказал: «Я всегда стремился служить народу и спасать людей. И я спас бы их гораздо больше, если бы вы не таскали меня по тюрьмам и лагерям». Все обомлели. Потом кто-то из начальства робко заметил, что нельзя так уж все припоминать, надо иногда и забывать. И снова раздался громовой бас Владыки: «Ну уж нет. Этого я никогда не забуду» . За фундаментальный труд «Очерки гнойной хирургии» архиепископ Лука в 1945 г. был удостоен Сталинской премии I степени, большую часть которой он пожертвовал на помощь сиротам.

Большое значение имели сборы средств Церковью на помощь армии, а также на помощь сиротам и восстановление разоренных областей страны. Митрополит Сергий практически нелегально начал церковные сборы на оборону страны. Пятого января 1943 года он послал Сталину телеграмму, прося его разрешения на открытие Церковью банковского счета, на который вносились бы все деньги, пожертвованные на оборону во всех храмах страны. Сталин дал свое письменное согласие и от лица Красной Армии поблагодарил Церковь за ее труды. Телеграмма митрополита Ленинградского Алексия И. В. Сталину 13 мая 1943 г.:

«Ленинградская епархия, выполняя данное Вам обещание всемерно продолжать свою помощь нашей доблестной Красной Армии и осуществляя Ваш призыв всячески содействовать обороноспособности нашей Родины, собрала и внесла дополнительно к ранее перечисленным 3 682 143 рублям ещё 1 769 200 рублей и продолжает сбор средств на танковую колону имени Дмитрия Донского. Духовенство и верующие преисполнены твёрдой веры в близкую победу нашу над злобным фашизмом, и все мы уповаем на помощь Божию Вам и русскому воинству под Вашим верховным водительством, защищающему правовое дело и несущему свободу нашим братьям и сестрам, подпавшим временно под тяжкое иго врага. Молю Бога ниспослать Отечеству нашему и Вам Свою победительную силу».

А всего православные жители Ленинграда пожертвовали около 16 миллионов рублей. Сохранилась история о том, как неизвестный богомолец положил во Владимирском соборе под иконой Святителя Николая сто пятьдесят золотых николаевских червонцев: для голодающего города это было целое сокровище (29).

Наименование танковой колонны «Димитрий Донской», равно как и эскадрильи «Александр Невский», не случайно: в своих проповедях митрополит Ленинградский Алексий постоянно подчеркивал, что эти святые одерживали победы не просто благодаря своему патриотизму, но благодаря «глубокой вере русского народа, что Бог поможет в правом деле… Так и теперь мы верим поэтому, что все небесные силы с нами». На церковные шесть миллионов было построено 40 танков, составивших колонну «Дмитрий Донской». Средства на нее собирались не только в блокадном Ленинграде, но и на оккупированной территории.

Примечательно слово, сказанное Николаем, митрополитом Крутицким и Коломенским при передаче танковой колонны частям Красной Армии, и ответ красноармейцев. Митрополит обратился так: «Гоните ненавистного врага из нашей Великой Руси. Пусть славное имя Дмитрия Донского ведет вас на битву за священную Русскую землю! Вперед к победе, братья-воины!». В ответ командование части заявило следующее: «Выполняя Ваш наказ, рядовые, сержанты и офицеры нашей части на врученных Вами танках, полные любви к своей матери-Родине, громят заклятого врага, изгоняя его с нашей земли».

При этом следует отметить, что колонна «Дмитрий Донской» и эскадрилья «Александр Невский» лишь капля в море церковных пожертвований. В общей сложности они составили не менее четырехсот миллионов рублей, не считая вещей, ценностей, и в ряде случаев целенаправленно направлялись на создание того или иного танкового или авиационного подразделения. Так, православные верующие Новосибирска пожертвовали более 110 000 рублей на сибирскую эскадрилью «За Родину».

В достаточно сложных условиях оказалась иерархия на территории, оккупированной немцами. Неправильно говорить о том, что немцы открывали церкви на оккупированной территории: на самом деле они лишь не препятствовали их открытию верующими. Вкладывали же силы и средства, часто последние, русские, украинцы и белорусы – жители оккупированных территорий. В политике немцев на оккупированных территориях сталкивались две линии: одна – от представителей средних (лишь отчасти и высших) военных кругов, заинтересованных в лояльности населения оккупированных областей, а следовательно, и в единой канонической церковной организации. Другая линия, исходившая от Розенберга и Гитлера, была нацелена на деморализацию, разобщение, в конечном счете, уничтожение русских людей и, следовательно, инициировала религиозный хаос и церковный раскол. Вот что говорил Гитлер на совещании 11 апреля 1942 года: «Необходимо запретить устройство единых церквей для сколько-нибудь значительных русских территорий. Нашим интересам соответствовало бы такое положение, при котором каждая деревня имела бы собственную секту, где развивались бы свои особые представления о боге. Даже если в этом случае в отдельных деревнях возникнут шаманские культы, подобно негритянским или американо-индейским, то мы могли бы это только приветствовать, ибо это лишь увеличило бы количество факторов, дробящих русское пространство на мелкие единицы» (30). Цитата достаточно красноречивая и весьма злободневная. Не то же ли происходит сейчас на территории Российской Федерации, Украины и Белоруссии, когда лишь по официальным данным насчитывается несколько сотен сект с числом адептов до миллиона, и большинство из них создано на западные деньги?

Исходя из гитлеровских инструкций, германские власти стремились всячески расколоть Церковь на оккупированных территориях. Немецкая политика в отношении Православной Церкви в Белоруссии была сформулирована Розенбергом после свидания с Гитлером и Борманом. 8 мая 1942 года Розенберг писал своим двум рейхскомиссарам, что Русская Православная Церковь не должна распространять свое влияние на православных белорусов, и её деятельность не должна простираться за границу расселения великороссов. Эта политика привела к полному отделению так называемой Белорусской автономной Церкви от Экзархата в Прибалтике. Немцы навязывали независимость (автокефалию) Церкви в Белоруссии, но епископат во главе с митрополитом Пантелеимоном в конечном счете её не принял.

На Украине, благодаря подогреваемому ещё с 1914 г. Германским генштабом националистическому фактору, Церковь удалось расколоть. Помимо канонической Украинской автономной Церкви во главе с митрополитом Алексием (Громадским), была образована антирусская автокефальная церковь во главе с митрополитом Поликарпом (Сикорским), целиком поддержавшая фашистов. Против митрополита Алексия (Громадского) всё время велась усиленная агитация как против врага Украины, и он был 7 мая 1943 г. убит из засады возле Почаевской Лавры бандеровцами. В августе того же 1943 года был повешен бандеровцами епископ Мануил (Тарновский), принадлежащий к иерархии канонической Украинской Церкви (31). Большинство епископата сохранило верность Московскому Патриархату, но даже некоторые из тех, кто вышел из канонического подчинения, такие как епископ Пинский и Полесский Александр, тайно помогали партизанам –продуктами и медикаментами.

Особого внимания достоин феномен митрополита Виленского и Литовского Сергия (Воскресенского), Экзарха Московского Патриархата в Прибалтике. Необходимо отметить, что ему удалось сохранить единство, несмотря на все давление немцев. Его взаимоотношения с немцами строились всецело на антикоммунистической, а не антирусской почве. Арестованный гестапо сразу после оккупации Риги, митрополит Сергий скоро был освобождён, убедив немцев в своём антикоммунизме, и добился разрешения на открытие Миссии РПЦ. Сам он рассматривал свое т.н. сотрудничество с немцами как сложную игру для блага Церкви и России. Он часто говорил: «Не таких обманывали, с НКВД справлялись, а этих колбасников обмануть не трудно» (32). Псковская миссия охватывала огромную территорию от Пскова до Ленинграда. Успехи Миссии превзошли все ожидания. В результате только на территории Псковской области было открыто 200 храмов. Благодаря Миссии были крещены десятки тысяч русских людей, тысячи получили начатки религиозного образования. В Пскове, Риге и Вильнюсе были открыты богословские курсы, на которых получили богословское образование десятки будущих пастырей Русской Православной Церкви. Один из членов Миссии о. Алексий Ионов подчёркивал, что работа велась без каких-либо директив от оккупационных властей: «Со стороны немецких властей никаких инструкций специального или специфического характера Миссия не получила. Если бы эти инструкции были даны или навязаны, вряд ли наша Миссия состоялась. Я хорошо знал настроение членов Миссии» (33). В просветительской деятельности Псковской миссии явно выражалось патриотическое начало: ее катехизаторы и учителя призывали к возрождению России «единой и неделимой» в противовес расистской линии Гитлера-Розенберга, предпочитавших видеть Россию расчлененной на ряд марионеточных республик и генерал-губернаторств. Тем не менее, встреча с партизанами для члена Миссии заканчивалась смертью.

Самым значительным событием была передача Церкви Тихвинской иконы Божией Матери. Икона была спасена из сгоревшего храма в Тихвине и передана Церкви немцами, которые постарались использовать передачу в пропагандистских целях. На соборной площади Пскова была воздвигнута платформа, а на ней аналой, куда водрузили икону. Там, при огромном собрании народа, секретарь Миссии священник Георгий Бенигсен бесстрашно произнёс проповедь, в которой говорил о подвиге св. князя Александра Невского, освободившего Псков и Новгород от иноземного нашествия (34).

Просуществовала Миссия с августа 1941 г. по февраль 1944 г. Сам митрополит Сергий был убит офицерами СД весной накануне Пасхи 1944 года за свою патриотическую деятельность. Все причастные к деятельности Миссии, оставшиеся на территории СССР, были впоследствии арестованы и направлены в лагеря на почти верную смерть. «И сегодня, - справедливо писал один из миссионеров, - нашу борьбу хотят изобразить как сотрудничество с фашистами. Бог судья тем, кто хочет запятнать наше святое и светлое дело, за которое одни из наших работников, в том числе священники и епископы, погибли от пуль большевистских агентов, других арестовывало и убивало гитлеровское гестапо» .

Недавно скончавшийся духовник Санкт-Петербургской Православной Духовной Академии архимандрит Кирилл (Начис) 13 октября 1950 года был арестован МГБ за работу в Псковской Миссии. Осуждён ОСО на десять лет ИТЛ. Отбывал срок в лагере Минеральный. Освобождён из лагеря 15 октября 1955 года. Реабилитирован 21 мая 1957 года. Окончил Ленинградскую Духовную Академию со степенью кандидата богословия, был профессорским стипендиатом, преподавателем семинарии и Академии, принял священный сан, пострижен в монашество, возведен в сан архимандрита (1976 г.) (35).

Как и весь русский народ, Русская Православная Церковь тяжело пострадала во время Великой Отечественной войны. По далеко неполным и неточным оценкам комиссии по расследованию немецко-фашистских злодеяний, немцами было уничтожено или разрушено 1670 церквей и 69 часовен. Если с одной стороны, под это число подпало большое количество храмов, разрушенных коммунистами до войны, то с другой стороны, в нем не учитывались все скромные деревенские церкви, сожженные вместе с запертым в них народом карателями в Белоруссии и на Украине. Зачастую немецкие зондеркоманды собирали в белорусских деревнях весь народ в церковь, отфильтровывали молодых и крепких и угоняли на работу в Германию, а оставшихся запирали в церкви и сжигали. Такая трагедия произошла, например, 15 февраля 1943 года в селе Хворостово Минской области, когда во время Сретенского богослужения, немцы загнали всех жителей в храм, якобы на молитву. Предчувствуя недоброе, настоятель церкви о. Иоанн Лойко призвал прихожан всех усердно молиться и причаститься Святых Христовых Таин. Во время пения «Верую» стали силой выводить из церкви молодых женщин и девушек для отправки в Германию. О. Иоанн попросил офицера не прерывать богослужения. В ответ фашист сбил его с ног. А затем двери храма были забиты и к нему подъехало несколько саней с соломой… Позднее полицаи показывали на суде, что из горящей церкви раздавалось всенародное пение «Тело Христово приимите, Источника Бессмертного вкусите» . И это лишь один из многих сотен подобных случаев.

Личным примером духовенство РПЦ призывало к мобилизации всех сил в помощь обороне и укреплению тыла. Всё это не могло не оказать воздействия и на религиозную политику советского правительства. В начале войны полностью прекратилась антирелигиозная пропаганда, была свёрнута деятельность «Союза воинствующих безбожников». Сталин порекомендовал «главному безбожнику» Е. Ярославскому (Губельману) публично отметить патриотическую позицию Церкви. Тот не посмел ослушаться и после долгих сомнений 2 сентября подготовил статью «Почему религиозные люди против Гитлера» , правда, подписал её трудноузнаваемым псевдонимом Каций Адамиани (36).

Переломный момент в отношениях между Церковью и государством произошёл в 1943 г. Так, газета «Известия» сообщала: «4 сентября у Председателя Совета Народных Комиссаров СССР товарища И. В. Сталина состоялся приём, во время которого имела место беседа с Патриаршим Местоблюстителем митрополитом Сергием, Ленинградским митрополитом Алексием и Экзархом Украины Киевским и Галицким митрополитом Николаем. Во время беседы митрополит Сергий довёл до сведения Председателя Совнаркома, что в руководящих кругах Православной Церкви имеется намерение в ближайшее время созвать Собор епископов для избрания Патриарха Московского и всея Руси и образования при Патриархе Святейшего Синода. Глава Правительства товарищ И. В. Сталин сочувственно отнёсся к этим предложениям и заявил, что со стороны Правительства не будет к этому препятствий. При беседе присутствовал Заместитель Председателя Совнаркома СССР тов. В. М. Молотов» (37).

Число убитых священнослужителей в войну не поддается подсчету, тем более что трудно отделить погибших в войну от репрессированных, и, по большому счету, до последнего пятнадцатилетия никто подобными исследованиями не занимался. Лишь изредка в литературе о Великой Отечественной войне мелькали сведения о погибших священнослужителях, чаще всего – одной-двумя строчками. Например: «Расстрелян священник Александр Новик с женой и детьми… Сожжен священник Назоревский с дочерью… Убит 72-летний протоиерей Павел Сосновский с 11-летним мальчиком… После мучительных пыток расстрелян 47-летний священник о. Павел Щерба» (38).

Более того, хрущевско-брежневская власть и ее пропагандисты зачастую оказывались неблагодарными к тем, кто сражался за Родину и полагал за нее жизнь, если они были священнослужителями. Одним из свидетельств этого является памятник сожженным в селе Хворостово (Полесье), где среди всех поименно названных жертв нет только одного имени – священника Иоанна Лойко. Из военно-документальной литературы целенаправленно изымались свидетельства о священниках-воинах, священниках-партизанах. Например, в книге И. Шубитыдзе «Полесские были», изданной в Минске в 1969 г., имена священнослужителей упоминались, а в издании 1974 г. – нет. В обширных трудах по истории Великой Отечественной войне вклад Церкви в победу целенаправленно замалчивался, а иногда писались и явно клеветнические книги наподобие «Союз меча и креста» (1969 г). Только в последнее время стали появляться публикации, правдиво и объективно освещающие роль Русской Православной Церкви в войне, особенно следует выделить труды М.В.Шкаровского.

В заключение, хотелось бы сказать, что Великая отечественная для нас не кончилась, она продолжается с огромными потерями сегодня, только пока без бомбежек и артобстрелов. Поясню свои слова. На совещании в ставке за несколько дней до начала войны, 16 июня 1941 года, Гитлер говорил: «Мы должны сознательно проводить политику на сокращение населения. Средствами пропаганды, особенно через прессу, радио, кино, листовки, доклады постоянно внушать населению мысль о том, что вредно иметь много детей. Нужно показывать, каких больших средств стоит воспитание детей и что можно было бы приобрести на эти средства. Должна быть развернута широчайшая пропаганда противозачаточных средств. Следует всячески способствовать расширению сети абортариев… Не оказывать никакой поддержки детским садам и другим подобным учреждениям… Никакой помощи многодетным семьям… На всей русской территории всячески способствовать развитию и пропаганде употребления спиртных напитков в широком ассортименте и в любое время… Эта масса расово неполноценных, тупых людей нуждается в алкоголизме и руководстве» (39).

Если мы посмотрим на то, что делается вокруг нас, то с удивлением увидим, что абсолютно все здесь перечисленное в той или иной мере выполняется. Каждый год в России убивают шесть миллионов неродившихся детей. Каждый год в России только от алкогольных отравлений погибает 300000 человек, в стране не менее семи миллионов хронических алкоголиков и четырех миллионов наркоманов. Если мы – как представители Церкви, так и общественности – не возвысим свой властный голос против этого тихого убийства, невидимой информационной войны, то через двадцать-тридцать лет Россию можно будет брать голыми руками – некому будет ее защищать и некому в ней работать. Тогда мы окажемся недостойны памяти наших павших предков, в том числе, миллионов верующих и сотен священнослужителей, и характеристика Гитлера, к сожалению, будет абсолютно верной.

Надо неукоснительно говорить миру всю правду о той войне, не будем забывать, что русских в годы ВОВ погибло 66,2%. И не надо бояться той клеветы, которая широким фронтом развернулась против великого подвига нашего народа. Но для того, чтобы нам победить в этой борьбе, нужна воля, а для нее - вера в Бога, Божий промысл и назначение России - такая вера, какая была у Патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия, митрополита Киевского Николая, митрополита Ленинградского Алексия, архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого), протоиерея Александра Романушко и сотен других подвижников благочестия. И да поможет нам Бог в стяжании такой веры для спасения России и Русского народа.

День Победы 9 мая 1945 года пришелся на перенесенный (по церковному календарю, из-за Пасхи) день памяти святого великомученика Георгия Победоносца, небесного покровителя христианского воинства. От фашистской Германии Акт о безоговорочной капитуляции подписал адмирал Денниц и это тоже знаменательно: святой Георгий победил Денницу.

Митрополит Петрозаводский и Карельский Константин (Горянов О. А.)
академик РАЕН, Председатель Синодальной богослужебной комиссии, профессор

Ссылки:
1. Поспеловский Д. В. Русская православная церковь в ХХ веке. М., 1995. С. 35.
2. Там же. С. 183.
3. Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война. Сборник документов. М., 1943. С. 3-4.
4. Там же. С. 9.
5. Там же. С. 9.
6. Луи Повель, Жак Бержье. Утро магов. Пер. с фр. К.: «София», 1994. С. 295.
7. Вейс И. Адольф Гитлер. М., 1993. Т. 2. С. 243.
8. Сергий (Ларин). Православие и гитлеризм. Одесса, 1946-47. (Рукопись). С. 23.
9. Руденко Р.А. Нюрнбергский процесс. Т. 2. М., 1966. С. 130.
10. Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война. Сб. документов. М., 1943. С.31.
11. Там же. С. 86.
12. Послание от 9 декабря 1942 г. к румынским пастырям и пастве //Русская Православная Церковь в Великой Отечественной войне…. С. 81.
13. Послание от 22 ноября 1942 г. к румынским солдатам // Русская Православная Церковь в Великой Отечественной войне….С. 78.
14. Саулкин В. Очистительное испытание // Радонеж, 1995. N 3. C. 5.
15. Каноненко В. Поправка к закону сохранения энергии // Наука и религия, 1985, № 5. С. 9.
16. Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве. М., 1999. С. 125.
17. Простите, звезды Господни. Фрязино, 1999. С. 256.
18. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 6991. Оп. 2, д.3. л. 45.
19. Советская Россия, 1990, 13 сент. С.2.
20. Священники на фронте / / Наука и религия, 1995. N5. C. 4-6.
21. Якунин В.Н. Свидетельствует спецхран // Наука и религия. 1995. N 5. C. 15.
22. Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война. Сб. документов. М., 1943. С.31.
23. Васильева О.Ю. Русская Православная Церковь в 1927-1943. // Вопросы истории, 1994. С. 43.
24. Российский центр хранения и изучения документов Новейшей истории (РЦХИДНИ), ф. 17, оп. 125, д. 407, л. 73.
25. Московский церковный вестник, 1989, N 2. C. 6.
26. Якунин В. Н. Велик Бог земли Русской // Военно-исторический журнал. 1995 №1. С. 37.
27. Тихие обители // Наука и религия. 1995 N 5. C. 9.
28. История Русской Православной Церкви. От восстановления Патриаршества до наших дней. Том 1: годы 1917 – 1970. Гл. ред. Данилушкин М. Б. СПб., 1997. С. 877.
29. Поспеловский Д.Н. Русская православная церковь в ХХ веке. М, 1995. С. 187.
30. Дашичев В.И. Банкротство стратегии германского фашизма. Исторические очерки. Документы и материалы. Т. 1. Подготовка и развертывание фашистской агрессии в Европе 1933-41 гг. М., 1973.
31. Православная Церковь на Украине и в Польше в XX столетии: 1917 – 1950 гг. Сб. под ред. Фотиев К., протоиерей, Свитич А. М., 1997. С. 270.
32. Регельсон Л. Трагедия Русской Церкви. М., 1996. С. 511.
33. Раевская-Хьюз О. О Псковской миссии // Бенигсен Г., протоиерей. Не хлебом единым. М., 1997. С. 232.
34. Там же. С. 233.
35. Голиков А., священник, Фомин С. Кровью убеленные: Мученики и исповедники Северо-Запада России и Прибалтики (1940 - 1955). М.: Паломник. 1999. С. 176.
36. Шкаровский М.В. Там же. С. 196.
37. Приём И. В. Сталиным митрополита Сергия, митрополита Алексия и митрополита Николая // Известия. 1943 г.9.5.
38. Преступления немецко-фашистских оккупантов в Белоруссии в 1944 году. Минск, 1965. С. 314-348.
39. «Совершенно секретно. Только для командования». Стратегия фашистской Германии в войне протии СССР. Документы и материалы. М., 1967. С. 116.

В воскресенье 22 июня 1941 года, в день всех святых, в земле Российской просиявших, фашистская Германия вступила в войну с русским народом. Местоблюститель патриаршего престола митрополит Сергий в первый же день войны написал и собственноручно отпечатал на машинке «Послание пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви», в котором призвал русский народ на защиту Отечества. В отличие от Сталина, которому понадобилось 10 дней, чтобы обратиться к народу с речью, Местоблюститель патриаршего престола сразу нашел самые точные и самые нужные слова. В речи на архиерейском Соборе 1943 года митрополит Сергий, вспоминая начало войны, сказал, что тогда не приходилось задумываться, какую позицию должна занять наша Церковь, потому что «прежде, чем мы успели определить как-нибудь свое положение, оно уже определилось, - фашисты напали на нашу страну, ее опустошали, уводили в плен наших соотечественников». 26 июня Местоблюститель патриаршего престола совершил в Богоявленском соборе молебен о победе русского воинства.

Первые месяцы войны были временем поражений и разгрома Красной Армии. Весь запад страны был оккупирован немцами. Взят был Киев, блокирован Ленинград. Осенью 1941 года линия фронта приближалась к Москве. В этой обстановке митрополит Сергий составил 12 октября завещание, в котором на случай своей смерти передавал свои полномочия Местоблюстителя патриаршего престола митрополиту Ленинградскому Алексию (Симанскому).

7 октября Московский горсовет распорядился об эвакуации Патриархии на Урал, в Чкалов (Оренбург), само советское правительство переехало в Самару (Куйбышев). Видимо, государственная власть не вполне доверяла митрополиту Сергию, опасаясь повторения того, что сделал его близкий помощник в 30-х годах митрополит Сергий (Воскресенский), экзарх Прибалтики. При эвакуации из Риги перед приходом немцев он спрятался в крипте храма и остался на оккупированной территории вместе со своей паствой, заняв лояльную позицию к оккупационным властям. При этом митрополит Сергий (Воскресенский) остался в каноническом послушании Патриархии и насколько мог отстаивал перед немецкой администрацией интересы православия и русских общин Прибалтики. Патриархии удалось добиться разрешения на выезд не в далекий Оренбург, а Ульяновск, бывший Симбирск. В тот же город эвакуировали и администрацию обновленческой группировки. К тому времени Александр Введенский усвоил себе титул «святейшего и блаженнейшего Первоиерарха», оттеснил престарелого «митрополита» Виталия на вторые роли в обновленческом синоде. Ехали они в одном поезде с Местоблюстителем патриаршего престола. Патриархия разместилась в маленьком доме на окраине города. Рядом с Главой Русской Православной Церкви находились Управляющий делами Московской Патриархии протоиерей Николай Колчицкий и келейник Местоблюстителя иеродиакон Иоанн (Разумов). Окраины тихого провинциального города стали в годы войны духовным центром России. Сюда, в Ульяновск, к Предстоятелю Русской Церкви приезжали оставшийся в Москве экзарх Украины, митрополит Киевский и Галицкий Николай, архиепископы Можайский Сергий (Гришин), Куйбышевский Андрей (Комаров) и другие архиереи.

30 ноября митрополитом Сергием освящена была церковь на улице Водников, в здании, которое ранее использовалось как общежитие. Главный престол храма был посвящен Казанской иконе Божией Матери. Первую литургию служили без профессионального хора, при пении народа, собравшегося с великой радостью в храм, ставший, по существу, патриаршим собором. А на окраине Симбирска, в Куликовке, в здании, которое некогда было храмом, а потом изуродованное, со святыми куполами, использовалось как склад, устроена была обновленческая церковь. Там служили Александр Введенский, самочинный первоиерарх, «митрополит» Виталий Введенский, обновленческий лжеархиепископ Ульяновский Андрей Расторгуев. На богослужение к ним приходило примерно человек по 10, и некоторые только из любопытства, а храм на улице Водников всегда был переполнен молящимся народом. Этот крохотный храм на некоторое время стал духовным центром православной России.

В Первосвятительских посланиях к пастве, которые митрополит Сергий рассылал из Ульяновска по церквям России, он обличал оккупантов за их злодеяния, за пролитие невинной крови, за осквернение религиозных и национальных святынь. Предстоятель Русской Православной Церкви призывал жителей областей, захваченных врагом, к мужеству и терпению.

В первую годовщину Великой Отечественной войны митрополит Сергий издал два послания - одно для москвичей, а другое для всероссийской паствы. В московском послании местоблюститель выразил радость в связи с поражением немцев под Москвой. В послании всей Церкви глава ее обличал нацистов, которые в пропагандистских целях присваивали себе миссию защитников христианской Европы от нашествия коммунистов, а так же утешал паству надеждой на победу над врагом.

С патриотическими посланиями к пастве обращались и ближайшие сподвижники Местоблюстителя патриаршего престола митрополиты Алексий (Симанский) и Николай (Ярушевич). Митрополит Николай за две недели до фашистского нашествия выехал из Киева в Москву. Вскоре после этого, 15 июля 1941года, он, сохранив звание экзарха Украины, стал митрополитом Киевским и Галицким. Но в продолжении всей войны он оставался в Москве, исполняя обязанности управляющего Московской епархией. Он часто выезжал на передовую, совершая богослужения в местных церквах, произнося проповеди, которыми утешал настрадавшийся народ, вселяя надежду на всемогущую помощь Божию, призывая паству к верности Отечеству.

Митрополит Ленинградский Алексий (Симанский) все страшные дни блокады не разлучался со своей паствой. В начале войны в Ленинграде оставалось пять действующих православных храмов. Даже в будние дни подавались горы записок о здравии и об упокоении. Из-за частых обстрелов, от взрывов бомб окна в храмах были выбиты взрывной волной, и по храмам гулял морозный ветер. Температура в храмах опускалась часто ниже нуля, певчие от голода едва держались на ногах. Митрополит Алексий жил при Никольском соборе и служил в нем каждое воскресенье, часто без диакона. Своими проповедями и посланиями он поддерживал мужество и надежду в людях, оставшихся в нечеловеческих условиях в блокадном кольце. В ленинградских храмах прочитывали его послания с призывом к верующим самоотверженно помогать воинам честной работой в тылу.

По всей стране в православных храмах служили молебны о даровании победы. Ежедневно за богослужением возносилась молитва: «О еже подати силу неослабну, непреоборимую и победительну, крепость же и мужество с храбростью воинству нашему на сокрушение врагов и супостат наших и всех хитрообразных их наветов…»

Поражение гитлеровских войск под Сталинградом положило начало коренному перелому хода войны. Однако, враг обладал в то время еще мощным военным потенциалом. Его разгром требовал огромного напряжения сил. Для решительных боевых действий Красной Армии необходима была мощная бронетанковая техника. Без устали трудились рабочие танковых заводов. По всей стране шли сборы средств на постройку новых боевых машин. Только к декабрю 1942 года на эти средства было построено около 150 танковых колонн.

Всенародная забота о нуждах Красной Армии не обошла стороной и Церковь, которая стремилась внести свой посильный вклад в победу над гитлеровскими захватчиками. 30 декабря 1942 года Патриарший Местоблюститель Митрополит Сергий призвал всех верующих страны послать «нашей армии на предстоящий решающий бой, вместе с нашими молитвами и благословением, вещественного показания нашего участия в общем подвиге в виде сооружения колонны танков имени Дмитрия Донского». Вся Церковь откликнулась на призыв. В Московском Богоявленском соборе духовенством и мирянами собрано было более 400 тысяч рублей. Вся церковная Москва собрала свыше 2 миллионов рублей, в блокадном Ленинграде православные собрали один миллион рублей на нужды армии. В Куйбышеве стариками и женщинами было пожертвовано 650 тысяч рублей. В Тобольске один из жертвователей принес 12 тысяч рублей и пожелал остаться неизвестным. Житель села Чеборкуль Челябинской области Михаил Александрович Водолаев написал в Патриархию: «Я престарелый, бездетный, всей душой присоединяюсь к призыву митрополита Сергия и вношу 1000 рублей из своих трудовых сбережений, с молитвой о скорейшем изгнании врага из священных пределов нашей земли». Заштатный священник Калининской епархии Михаил Михайлович Колоколов пожертвовал на танковую колонну священнический крест, 4 серебряные ризы с икон, серебряную ложку и все свои облигации. В один ленинградский храм неизвестные богомольцы принесли пакет и положили его у иконы святителя Николая. В пакете оказалось 150 золотых десятирублевых монет царской чеканки. Крупные сборы прошли в Вологде, Казани, Саратове, Перми, Уфе, Калуге и в других городах. Не было ни одного, даже сельского прихода, на свободной от фашистских захватчиков земли, не внесшегося своего вклада в общенародное дело. Всего на танковую колонну было собрано более 8 миллионов рублей, большое количество золотых и серебряных предметов.

Эстафету от верующих приняли рабочие от танкового завода Челябинска. День и ночь трудились рабочие на своих местах. В короткий срок было построено 40 танков Т-34. Они и составили общецерковную танковую колонну. Её передача частям Красной Армии состоялась у деревни Горелки, что в пяти километрах северо-западнее Тулы. Грозную технику получили 38-й и 516-й отдельные танковые полки. К тому времени оба уже прошли нелегкий боевой путь.

Учитывая высокую значимость патриотического вклада духовенства и простых верующих, в день передачи колонны, 7 марта 1944 года состоялся торжественный митинг. Главный организатор и вдохновитель создания танковой колонны Патриарх Сергий по причине тяжелой болезни не смог лично присутствовать при передаче танков частям Красной Армии. По его благословению перед личным составом полков выступил митрополит Николай (Ярушевич). Сообщив о патриотической деятельности Церкви, её нерушимом единстве с народом, митрополит Николай дал защитникам Родины напутственный наказ.

По окончании митинга митрополит Николай в память о знаменательном событии вручил танкистам подарки от Русской Православной Церкви: офицерам - часы с гравировкой, а остальным членам экипажей - складные ножи с множеством приспособлений.

Отмечалось это событие в Москве. Председатель Совета по делам

Русской Православной Церкви при СНК СССР Г. Г. Карпов 30 марта 1944 года устроил специальный прием. На нем присутствовали: от Военного совета бронетанковых и механизированных войск Красной Армии - генерал-лейтенант Н. И. Бирюков и полковник Н. А. Колосов, от Русской Православной Церкви Патриарх Московский и всея Руси Сергий и митрополиты Алексий и Николай. Генерал - лейтенант Н. И. Бирюков передал Патриарху Сергию благодарность Советского командования и альбом фотоснимков, запечатлевших торжественный момент передачи танковой колонны войнам Красной Армии.

За проявленные мужество и героизм 49 танкистов колонны «Димитрий Донской» из 38-го полка были награждены орденами и медалями СССР. Другой, 516-й Лодзинский отдельный огнеметный танковый полк Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 апреля 1945 года был награжден орденом Красного Знамени.

Итоги боевого пути танкисты подводили в Берлине. К 9 мая 1945 года на их счету значились уничтоженными: свыше 3820 солдат и офицеров противника, 48 танков и САУ, 130 различных орудий, 400 пулемётных точек, 47 дзотов, 37 миномётов; взятыми в плен около 2526 солдат и офицеров; захваченными 32 военных склада и многое другое.

Ещё большим было морально-нравственное воздействие на нашу армию танковой колонны. Ведь она несла на себе благословение Православной Церкви и её неумолкаемую молитву об успехе русского оружия. Верующим же церковная колонна дала утешительное сознание, что православные христиане не остались стоять в стороне и что по своим силам и возможностям каждый из них участвовал в разгроме фашистской Германии.

Всего же за войну по приходам было собрано более 200 миллионов рублей на нужды фронта. Кроме денег верующие собирали также теплые вещи для солдат: валенки, рукавицы, телогрейки.

За годы войны Патриарший Местоблюститель обращался к верующим с патриотическими посланиями 24 раза, откликаясь на все основные события в военной жизни страны. Патриотическая позиция Церкви имела особое значение для православных христиан СССР, миллионы которых участвовали в боевых операциях на фронте и в партизанских отрядах, трудились в тылу. Тяжелые испытания и лишения войны стали одной из причин значительного роста религиозных чувств людей. Представители разных слоев населения искали и находили в Церкви опору и утешение. В своих посланиях и проповедях митрополит Сергий не только утешал верующих в скорби, но и поощрял их к самоотверженному труду в тылу, мужественному участию в боевых операциях. Подвергал осуждению дезертирство, сдачу в плен, сотрудничество с оккупантами. Поддерживал веру в окончательную победу над врагом.

Патриотическая деятельность Русской Православной Церкви, проявившаяся с первого дня войны в моральной и материальной помощи фронту, завоевала в кратчайшее время признание и уважение и среди верующих и у атеистов. Об этом писали в адрес Правительства СССР бойцы и командиры действующей армии, работники тыла, общественные, религиозные деятели и граждане союзных и дружественных государств. Ряд телеграмм представителей православного духовенства с сообщениями о перечислении денежных средств на нужды обороны появляются на страницах центральных газет «Правды» и «Известия». В периодической печати полностью прекращаются антирелигиозные нападки. Прекращает

свое существование «Союз воинствующих безбожников» без официального роспуска. Закрываются некоторые антирелигиозные музеи. Начинают открываться пока ещё без юридического оформления храмы. На Пасху 1942 года распоряжением коменданта Москвы разрешается беспрепятственное движение по городу на всю пасхальную ночь. Весной 1943 года Правительство открывает доступ к иконе Иверской Божией Матери, которую перевезли из закрытого Донского монастыря на поклонение в Воскресенский храм в Сокольниках. В марте 1942 года в Ульяновске собирается первый за годы войны Собор епископов, рассмотревший ситуацию в Русской Православной Церкви и осудивший профашистские действия епископа Поликарпа (Сикорского). Все чаще в выступлениях Сталина слышится призыв следовать заветам великих предков. По его указаниям один из самых чтимых русских святых - Александр Невский, вместе с другими полководцами прошлого, объявляется вновь национальным героем. 29 июля 1942 года в СССР учреждается боевой орден Александра Невского - непосредственный наследник ордена этого же святого, созданного Петром Первым. Впервые за всю историю существования Советского государства иерарх Русской Православной Церкви принимает участие в работе одной из государственных комиссий - 2 ноября 1942 года митрополит Киевский и Галицкий Николай (Ярушевич), управляющий Московской епархией, становится, согласно указу Президиума Верховного Совета СССР, одним из десяти членов Чрезвычайной Государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков.

В первые годы войны по разрешению властей было замещено несколько архиерейских кафедр. В эти годы совершались и архиерейские хиротонии, главным образом вдовых протоиереев уже преклонных лет, успевших получить духовное образование в дореволюционную эпоху.

Но 1943 год готовил для Русской Православной Церкви ещё большие перемены.