Что же делать шизоиду? Вопрос, который мне задал один из моих подписчиков, на одну из публикаций о шизоидах. В этой статье, я хотела бы ответить на него. Насколько, я понимаю в основе вопроса: что же делать шизоиду? - лежит вопрос: как разрешить основной внутренний конфликт шизоида? Выбрать отношения или изоляцию, отстраненность и одиночество?

В первую очередь, хотела-бы заметить, что наверное ни на одну подобную тему, нельзя ответить определенным, конкретным советом, по типу: делайте так и будет вам счастье. И в данном вопросе, я придерживаюсь подобного мнения. Но, конечно некоторые советы и направления, могут стать весьма полезными для того, чтобы лучше понять себя и определить, что же делать дальше.

Итак: первое, что необходимо сделать с конфликтом, это привести его в баланс. Конфликт – это, по большому счету, два полюса одного мира, например: изоляция-отношения. Как правило, шизоидам свойственно либо полностью уходить в изоляцию и оставаться в полном одиночестве, либо полностью уйти в отношения, слиться и никогда не расставаться.

И здесь задача состоит в том, чтобы прийти к какому-то балансу, какой-то середине. Первое время, у вас скорее всего, будут постигать время от времени неудачи, будет сложно держаться этой середины - и это нормально. Это как езда на велосипеде. Ведь по сути, умение держаться на велосипеде - это и есть умение держать баланс, чтобы не упасть влево или вправо. Или например, как ходьба с тростью по канату. Кстати подобной тростью для вас может служить психотерапия.

Вообще для шизоидов психотерапия очень рекомендована. Потому что, это как искусственно созданные отношения, единственные отношения, в которых шизоид может приобрести безопасную привязанность. Это место, где вас не будут использовать, манипулировать вами, делать что-то не в вашу пользу. Где психотерапевт - это сопровождение, это вот, та самая трость, которая поможет найти баланс и увидеть, если начинаешь клониться в какую-то сторону. Отношения в которых могут подсказать, что происходит, но решение принимаешь только самостоятельно.

И хотя вроде бы, это искусственно созданная среда, но чувства и отношения при этом, внутри нее настоящие. Это как раз, является тем, что может помочь шизоиду понять: как строить отношения, как приближаться, отдаляться, как выбирать дистанцию. Потому что, по большому счету, для шизоида основной сложностью, является выбор дистанции. Для него проще: либо оставаться в одиночестве и распрощаться с отношениями, либо полностью слиться с другим человеком.

В психотерапии прохождение этого момента, является длительным, вам скорее всего понадобится год-два, чтобы изучить, пройти на собственном опыте и получить опыт безопасных отношений. После которого, вы вполне сможете вступать в отношения с другими людьми в реальной жизни.

Если же у вас в данный момент, нет возможности обратиться к психотерапии: я бы рекомендовала шизоидам, которые действительно очень отстраненные и изолированные, все таки взять себя в руки и идти в общество. Идти на какие-то мероприятия, лекции, учебу, танцы, найти новое хобби в которым вы что-то будете делаеть совместно. Возможно, вы найдете какую-то группу по интересам, обычно туда прийти легче. Идти и искать себе компанию, учиться дружить, общаться. Да, возможно иногда и обжигаться. Да, в такие моменты будет больно. Да, я знаю, есть много злых людей, негодных, недостойных. Да, вы будете с такими сталкиваться. Да, вам будет больно. Да, вы скорее всего вновь, в какой-то момент опять уйдете в себя.

Но, это нормальный процесс, это нормально: иногда возвращаться в люди, в жизнь, иногда уходить опять в себя, пережить эту ранку, переболеть, переплакать, и опять идти в люди.

Основная проблема шизоидной динамики, тот момент, когда она становится именно проблемной - это, когда человек решает, что вот, мне попался один, второй, третий “нехороший” человек – значит все такие, значит вокруг только такие. Ведь это, по большому счету, травма, это травмированный шизоид. Это, как навешать одно лекало на всех. Вот попались такие люди, все, значит вокруг только такие, значит мне будут попадаться только вот такие “нехорошие”. Лучше я буду оставаться дома, в изоляции.

Здесь важно помнить, что да, в мире есть много плохих, нехороших людей, но помимо них, есть и другие, нормальные, хорошие люди. Я думаю, вы считаете себя хорошим человеком. А это значит, что ваша задача - найти такого же хорошего человека. Хотя бы, 3-4 хороших человека для дружбы, и один - для личных отношений. Все, этого вам хватит с головой! Но для этого нужно искать, обжигаться, искать еще, открываться, рассказывать про себя. Не бояться просить помощи, просить какой-то внутренней поддержки. Конечно, открывайтесь по чуть-чуть, не нужно сразу же, выливать всю душу, открывайтесь и открывайте то, какой человек перед вами. Ваш или нет, попробуйте почувствовать: задавайте себе вопросы, присматривайтесь.

Другое дело, если вы бессознательно направлены на то, чтобы все-таки находиться в изоляции. Или если у вас бессознательно есть убеждение о том, что все вас ранят, обидят, травмируют, тогда вы будете: либо находить людей, травмирующих вас, либо в каждом человеке видеть, только плохих, нехороших людей. Вот в этом, тоже может быть опасность.

Но других способов, кроме как идти, пробовать, обжигаться, раниться, залечивать ранки, и опять идти в отношения, нет. За то в конце концов, вы сможете найти своих людей и окружить себя ими. Это долгий процесс, который может занять года, но других вариантов нет. Исключением может стать только терапия, где вы за год-два, сможете найти этот баланс и обретете возможность вступать в отношения, прерывать их и так далее. Желаю вам успехов в этом нелегком, но очень важном деле! И если остались еще вопросы, обязательно спрашивайте!

С уважением Лариса Бандура!

Нэнси МакВильямс

Согласно моему опыту люди с выраженными шизоидными чертами встречаются гораздо чаще, чем мы думаем. У них присутствуют признаки психического и эмоционального здоровья, несмотря на то, что среди них встречаются люди разные представители: от имеющих психотические черты до завидно здоровых. Невротические конфликты не являются центральными проблемами шизоидов (Стайнер, 1993), а самые высоко функционирующие из них, которых достаточно много, во многом отношении являются куда более здоровыми по сравнению с невротиками (удовлетворенность жизнью, самоконтроль, регуляция аффекта, постоянство Я и объекта, отношения, креативность). Несмотря на то, что термин Юнга «интроверсия» является менее стигматизирующим, я предпочитаю использовать слово «шизоид», т. к. оно относится к сложной интрапсихической жизни интровертированного человека, а не к обычной интроспекции и стремлению к уединению, которые можно отнести к более-менее поверхностным характеристикам.

Кажется, что специалисты в области психического здоровья, не замечают существование высоко функционирующих шизоидов, поскольку многие личности с шизоидной динамикой прячутся или «теряются» на фоне остальных. Они не только испытывают что-то вроде аллергии к постороннему изучающему взгляду, но и боятся, что их сочтут сумасшедшими или странными. Следует помнить, что не-шизоиды действительно стремятся приписать патологические черты более эксцентричным по сравнению с ними людям, ведущими весьма уединенный образ жизни. Сами шизоиды боятся пристального внимания к собственной персоне, опасаясь, что их сочтут ненормальными, тем более, что некоторые из них сомневаются в собственной вменяемости, независимо от того, так это или нет. По сути их страх оказаться психотиками является проекцией о том, что их внутренний мир настолько недоступный, неосознаваемый, неповторимый и непереносимый для других, что изоляция становится сродни сумасшествию.

Люди, не связанные с психологией, считают шизоидов странными и непонятными. И даже специалисты в области психического здоровья имеют тенденцию считать шизоидных личностей психически примитивными и ненормальными. Появление концепции Меляни Кляйн (1946) о «шизоидно-параноидной» позиции как предпосылки к пониманию процесса сепарации от других («депрессивная позиция») привело к тому, что эта более ранняя стадия считается «незрелой» или «архаичной» (Сасс, 1992, с. 21). Кроме того, существовали предположения о том, что черты шизоидной личности являются признаками шизофренического психоза. Поведение, типичное для шизоидов, действительно может повторять ранние стадии шизофренического ухода. Распространено мнение, что подросток, который все больше и больше времени проводит в своей комнате и живет фантазиями, в конце концов может стать психотиком. Шизоидность и шизофрения могут быть «двоюродными сестрами»: последние исследования шизофренических расстройств подтвердили наличие генетической предрасположенности, которая может проявится в любой точке широкого спектра от острой шизофрении до нормальной шизоидной личности (Вейнбергер, 2004). (С другой стороны, существует множество людей, имеющих диагноз «шизофрения», чья преморбидная личность может быть описана как преимущественно параноидная, обсессивная, истерическая, депрессивная или нарциссическая).

Еще одна причина, по которой шизоидность считают патологией, - это то, что многие из них чувствуют себя похожими на людей с психотическими расстройствами. Один из моих коллег, относивший себя к шизоидам, предпочитает работать с психотиками, а не «здоровыми невротиками», поскольку он воспринимает невротиков, как «нечестных» (т. е. защищающихся), в то время как психотики вовлечены в аутентичную борьбу с внутренними демонами. Некоторые ученые, сделавшие существенный вклад в развитие теории личности (например, К. Юнг и Г. Салливан), не только имели ярко выраженные шизоидные черты, но и переживали краткосрочные психотические эпизоды, которые не привели к развитию шизофрении. Мы можем предположить, что способность этих аналитиков воспринимать субъективный опыт глубоко нарушенных пациентов, основывается на том, что они сами относительно легко вступали в контакт со своим внутренним потенциалом к сумасшествию.

Даже высоко функционирующие и эмоционально стабильные шизоидные личности беспокоятся о своей вменяемости. Мой близкий друг сильно расстроился, посмотрев фильм «Игры разума», в котором показано постепенное развитие психоза у выдающегося математика Джона Нэша. Фильм очень реалистично погружает зрителя в мир Нэша и в конце обескураживает тем, что некоторые герои, казавшиеся реальными людьми, оказываются лишь фрагментами галлюцинации главного героя. Неожиданно становится ясно, что мыслительный процесс математика прошел путь от креативного гения до психотической конфабуляции. Мой друг начал болезненно размышлять о том, что он, как и Нэш, не всегда может отличить, когда он творчески подошел к осмыслению связей между, казалось бы, абсолютно несвязанными феноменами; и ситуациями, когда он выстраивает совершенно безумные связи, которые другие приняли бы за сумасшествие или чушь. Он рассказал о своих переживаниях и тревоге своему относительно шизоидному аналитику, который, в ответ на слова пациента о том, что он не может доверять своему разуму, совершенно откровенно ответил: «Ага, мне об этом расскажите!» (в разделе, посвященном терапевтическим рекомендациям, я поясню, почему эта реплика была вполне чуткой, разумной и терапевтичной в данной ситуации, несмотря на «выход» из роли аналитика.)

Несмотря на существование некоторой связи между психологией шизоида и чувствительностью психотика, меня всегда впечатляла высокая креативность, личная удовлетворенность и социальная значимость шизоидного человека, который близко знаком с тем, что Фрейд называл первичными процессами. Кажется, ему никогда не грозит серьезный психотический срыв. Большое количество таких людей работает в сфере искусства, теоретических наук, философских и духовных дисциплин, включая психоанализ. Харольд Дэвис в личной переписке с Гарри Гантрипом однажды пошутил, что «психоанализ – это профессия шизоидов для работы с шизоидами». Практические исследования типов личностей психотерапевтов в Университете Маккоури (Сидней, Австралия) показали, что среди психотерапевтов женщин преобладает депрессивный тип, а среди мужчин шизоидный.

Я полагаю, это можно объяснить тем, что высоко функционирующие шизоиды не удивлены проявлениями бессознательного и не бегут от них. Дело в том, что у них существует довольно тесная связь (зачастую не всегда приятная) с внутренними процессами, которые большинство людей даже не осознает. Знакомство со своим бессознательным позволяет им наиболее полно понять психоаналитические идеи, к которым большинству людей пришлось бы пробираться годами на кушетке, и тяжело преодолевать различные защиты, чтобы добраться до своих враждебных импульсов, образов или чувств. Шизоиды интроспективны, любят блуждать по закоулкам своего разума, и в процессе прохождения анализа им удается найти совершенно точные и меткие метафоры для описания своего внутреннего мира. Кроме того, работа психоаналитиком или прохождение личного анализа являются прекрасным вариантом разрешения центрального шизоидного конфликта о дистанции и близости (Вилис, 1956).

Меня всегда привлекали шизоидные личности. Недавно я поняла, что большинство моих близких друзей относятся именно к ним. Мой тип, который является сочетанием истерического и депрессивного, очень органично дополняет шизоидный. Об этом я тоже постараюсь рассказать в данной статье. Стоит упомянуть о довольно неожиданном отклике на мою книгу по психоаналитической психодиагностике. Ко мне часто подходят люди, которые говорят, что какая-то конкретная глава или описание помогли им понять людей какого-то типа, определить собственный, или оказалась полезной в работе с клиентами. Однако раздел, посвященный шизоидам, всегда вызывает особенную реакцию. Несколько раз после семинара или лекции ко мне подходил какой-нибудь человек (зачастую он тихо просидел все это время на заднем ряду, поближе к выходу), убеждался, что он не нарушает мои личные границы, и говорил что-то вроде: «Я просто хотел поблагодарить Вас за главу про шизоидов. Вы действительно нас поняли».

Несмотря на то, что читатели подходят, чтобы выразить свою личную признательность, а не похвалить мой профессионализм, меня всегда поражает, что шизоиды говорят «нас». Я задумалась о том, не ощущают ли эти люди себя сообществом, подобном сексуальным меньшинствам. Они очень переживают о том, чтобы их не сочли «душевно больными» или «имеющими какое-то расстройство» именно потому, что чувствуют себя меньшинством. Специалисты в области психического здоровья зачастую обсуждают вопросы, связанные с шизоидами, тоном, которым они говорят о геях, лесбиянках, бисексуалах и трансгендерах. Мы склонны приравнивать динамику шизоидной личности к патологии и распространять свои выводы на всю группу, создавая представление о них лишь на основе тех, кто обратился за психиатрической помощью в связи с идиосинкразическими проблемами.

Чувствительность шизоидов часто стигматизируется, потому что мы, не задумываясь, подкрепляем друг у друга мнение о том, что наша психология большинства является нормой, а исключения попадают в раздел психопатологии. Существует вероятность, что поведение людей определяется абсолютно разными психодинамическими и прочими факторами (например, конституциональные особенности, личная история и контекст ситуации), поэтому в области психического здоровья нельзя оперировать категориями лучше/хуже кого-то. Людям присуща склонность оценивать и ранжировать различия друг друга, и в результате низшее положение в иерархии общества занимает меньшинство.

Если еще раз взглянуть на слово «нас», мы увидим, что шизоиды узнают друг друга. Они чувствуют себя членами общества, которое один из моих друзей описал как «сообщество одиночек». У гомосексуальных людей есть так называемый «гей радар», точно также многие шизоиды с легкостью узнают друг друга в толпе. Они говорят о глубоком чувстве родства и понимания, несмотря на то, что ведут достаточно уединенный образ жизни, они редко говорят друг с другом о «родстве» и не выражают реакцию «узнавания» открыто. Я заметила, что сейчас стала появляться популярная литература, пытающаяся рассказывать о шизоидных чертах в рамках нормы и даже с точки зрения некоторой ценности: чувствительности (например, Сверхчувствительная натура [Аарон, 1996]), интроверсии (например, Непобедимый интроверт, [Лейни, 2002]), и стремлению к уединению (например, Вечеринка для одного: Манифест одиночки [Руфус, 2003]). Мой друг шизоид рассказал, как однажды в школе он шел по коридору вместе с одноклассниками и преподавателем, который, как ему казалось, обладал схожими с ним чертами личности. По пути в кабинет они проходили мимо фотографии, на которой был запечатлен Кони-Айленд в жаркий летний день, пляж был переполнен людьми настолько, что не было видно песка. Преподаватель посмотрел на моего друга, кивнул в сторону фотографии и сморщился, выразив страх и желание сбежать. Мой друг удивился и кивнул в ответ. Они поняли друг друга без слов.

Мое определение шизоидной личности
Я использую термин «шизоид» в значении, в котором он появлялся в работах британских представителей теории объектных отношений, а не в значении, описанном в МКБ (см Ахтар, 1992, с. 139; Дойдж, 2001, с. 284; Габбард, 1994, с. 431; Гантрип, 1969). В МКБ безосновательно и бездоказательно говорится о различиях шизоидной и избегающей психологии, и утверждается, что избегающее расстройство личности включает желание быть ближе, несмотря на расстояние, а шизоидное расстройство подразумевает безразличие к близости. Я ни разу не встречала человека ни среди людей с расстройствами, ни среди психически здоровых, чье затворничество не являлось бы результатом внутреннего конфликта (Кернберг, 1984). Последние исследования подтверждают данное клиническое наблюдение (Шелдер и Вестерн, 2004). Мы - существа, ищущие привязанность. Отстраненность шизоидного человека скорее является защитной стратегией ухода от перестимуляции, травматического взаимодействия и отсутствия сил. Опытные терапевты знают, что такое поведение клиента не следует воспринимать буквально, каким бы жестоким, отталкивающим и неприятным оно не казалось.

До того, как были изобретены нейролептики, психотерапевты работали с психотиками без применения лекарственных средств, как, например, в клинике Честнат Лодж. В отчетах говорилось о кататоническом уходе пациентов, которые возвращались обратно, когда чувствовали себя достаточно безопасно, чтобы снова контактировать с людьми. (Был один довольно известный случай, письменное подтверждение которого я не смогла найти. Фрида Фромм-Рейхман тихонько сидела рядом с кататоническим шизофреником по часу в день, записывая всё, что происходило в палате и возможные чувства пациента. Через год ежедневных наблюдений пациент внезапно повернулся к ней и сказал, что не согласен с тем, что она написала пару месяцев назад).

Психоаналитический термин «шизоид» появился в результате исследований «раскола» между внутренней жизнью и ее внешними проявлениями в поведении человека. (Лэйнг, 1965). Например, шизоиды явно демонстрируют эмоциональное отчуждение, однако в терапии они описывают невероятное желание и стремление к близости, включая фантазии о глубоких доверительных отношениях. Они кажутся самодостаточными, и в тоже время, каждый, кто знает их близко, говорит об их сильных эмоциональных потребностях и глубоких переживаниях. Они могут быть рассеянными и очень внимательными одновременно, казаться абсолютно неэмоциональными и страдать от повышенной чувствительности, выглядеть аффективно тупыми, при этом внутренне пытаться справиться с тем, что мой друг описал как «протоаффект» - переживание страха от захваченности сильной эмоцией. Они кажутся абсолютно индифферентными к сексу, будучи при этом вовлеченными в сексуально насыщенную, разнообразную, детально проработанную фантазийную жизнь. Они могут удивить других своей необычно нежной душой и периодически фантазировать о разрушении мира.

Возможно, на появление термина повлияли характерные тревоги шизоидов о фрагментации, диффузии и распаду на части. Они чувствуют себя слишком уязвимыми перед неконтролируемыми расколотыми частями Я. Неоднократно я слышала, как они описывали свои попытки справиться с этим опасным и деструктивным ощущением своего Я. Кто-то закутывался в шаль, раскачивался, медитировал, одевал пальто вывернутое наизнанку, прятался в шкаф, и т. д. Все эти способы самоуспокоения говорят о том, что они уверены, что другие люди – источник расстройств, а не спокойствия и утешения. У шизоидов аннигиляционная тревога встречается чаще, чем сепарационная, и даже самые здоровые из них периодически испытывают психотические страхи вроде ощущения, что мир взорвется, развалится или наводнится в любой момент, и почва под ногами исчезнет. Больше всего им необходимо защитить нерушимое ядро своего Я (Элкин, 1972; Эйген, 1973).

Будучи последовательницей эго-психологии, я считаю полезным рассматривать шизоидную личность в контексте ее фундаментального и привычного защитного механизма - ухода. Он может быть внешним (географическим), как в случае мужчины, который уединялся в своем кабинете или отдаленном месте, когда на него обрушивался окружающий мир; или внутренним, когда женщина, удалялась в свои фантазии. Теоретики объектных отношений подчеркивали наличие внутреннего конфликта близости-дистанции, при решении которого обычно побеждает физическое расстояние (не внутреннее)(Фейерберн, 1940; Гантрип, 1969).

У более нарушенных шизоидов уход может выглядеть как непрерывное состояние психологической недоступности, у более здоровых отмечается колебание между контактом и его разрывом. Для описания шизоидного поиска аффективной связи, создания дистанции для восстановления своего Я, ощущающего угрозу от интенсивности взаимодействия, Гантрип (1969, с. 36) вывел термин «программа то внутрь, то наружу». Такое поведение ярко проявляется в сексуальной сфере, но присутствует и в остальных областях личной жизни.

Я думаю, что шизоидные личности так притягательны, потому что уход является относительно «примитивной», глобальной, сосредоточенной на себе защитой, которая устраняет необходимость применения более искажающих, вытесняющих и предположительно «зрелых» защит. Женщине, которая в состоянии стресса просто уходит (физически или психологически), не нужно использовать отрицание, замещение, реактивное образование или рационализацию. Следовательно, аффекты, образы, идеи, импульсы, которые не-шизоидные люди удаляют из сознания, у нее остаются в свободном доступе, делая ее эмоционально открытой и честной настолько, что это до сих пор поражает меня и, вероятно, других людей (особенно не-шизоидных). Они предстают перед нами неожиданно и изумительно искренними.

Еще одной характерной чертой шизоидов (которую зачастую недопонимают и оценивают либо негативно как перверсию, либо положительно как силу характера) является безразличие или даже избегание внимания к собственной персоне и восхищения ими. Хотя они могут желать, чтобы их творчество повлияло на других, большинство шизоидных личностей из числа моих знакомых хотели бы, чтобы на них не обращали внимания. Их потребность в пространстве перевешивает интерес к нарциссической подпитке. Коллеги моего мужа, которого студенты ценят за оригинальность и ум, часто отмечали, что он старается публиковать свои статьи в очень малоизвестных журналах, совершенно не заботясь о создании академической репутации. Слава как таковая его не привлекает, для него более ценным является понимание со стороны значимых для него людей. Когда я сказала своему другу, что слышала, как о нем отзывались как об «умном, но безнадежном отшельнике», он заволновался и спросил: «с чего они взяли, что я умный?» Отшельник – это вполне нормально, а вот умный – это они ошиблись человеком.

Как люди становятся шизоидами?
Ранее я уже писала о возможной этиологии шизоидной динамики (МакВильямс, 1994), и в данной работе хотела бы остановиться на феноменологии, предварительно сделав некоторые комментарии о сложности причин формирования шизоидной личности. Меня всегда впечатляет конституциональная чувствительность шизоидов, которая заметна с самого рождения и, возможно, обусловлена генетически. Я полагаю, что одним из проявлений этого наследия является более высокая и болезненная чувствительность по сравнению с большинством других людей, и ее негативные и позитивные последствия (см Эйген, 2004). Она проявляется с рождения и усиливается, со временем превращаясь в избегание всего, что ощущается как слишком невыносимое, давящее или вторгающееся.

Многие шизоиды описывают своих матерей как холодных и вторгающихся. Родители могут считать, что это ребенок демонстрирует холодность. Некоторые шизоидные личности говорят, что их матери рассказывали о том, что в младенческом возрасте они отказывались от груди или отстранялись, когда их держали на руках или обнимали. Мой друг признался, что он сравнивает кормление грудью с «колонизацией»,(вторжение и захват невинного народа более сильной страной). С этим образом связаны характерные для шизоидов страхи об отравлении, испорченном молоке и вредной пище. Один из моих друзей шизоидов как-то спросил меня за обедом: «Почему всем так нравятся соломинки? Зачем из них пить?» Я ответила: «Наверное, потому что надо сосать». «Фуууууууу», - сказал он, поморщившись. Родственники и друзья часто описывают шизоидных людей как гиперчувствительных и тонкокожих. Дойдж (2001) отмечает их «гиперпроницаемость», ощущение отсутствия кожи, адекватного защитного барьера, и говорит о преобладании фантазийных образов поврежденной кожи. Как-то я дала прочитать первый набросок этой статьи своему коллеге шизоиду, он пояснил, что «ощущение прикосновения очень важно: мы боимся его так же сильно, как и желаем». В начале 1949 года Бергман и Эскалона заметили, что некоторые дети с младенчества демонстрируют повышенную чувствительность к свету, звукам, прикосновению, запахам, движению и тону голоса. Многие шизоиды говорят, что их любимой сказкой в детстве была история о принцессе на горошине. Их переполненность чувствами и ощущениями в ответ на вторжение других людей часто выражается в виде страха поглощения, боязни пауков, змей и т. д. У Эдгара Алана По, например, был страх быть погребенным заживо.

Адаптация к переполняющему и болезненному миру осложняется ощущением, что отношения с другими людьми отравляет их или превращает в ненормальных. Большая часть шизоидных пациентов вспоминает, что их родители раздраженно говорили, что они «слишком чувствительные», «невыносимые», «привередливые» или «делают из мухи слона». Их собственное ощущение инаковости постоянно подтверждалось отношением родителей, которые имели другой темперамент и отличались от своих детей, не видели их сверх чувствительности и реагировали в ответ раздражением, злостью и даже издевками. Хан (1963) заметил, что шизоидные дети демонстрируют признаки «кумулятивной травмы», что является подтверждением факта неоднократного отвержения родителями. Очевидно, так уход становится их предпочитаемым способом адаптации: внешний мир вызывает не только сильные ощущения, но и обесценивает их, требуя совершенно другого поведения, которое становится для них мучительным, а после их считают сумасшедшими за реакции, которые они не могу контролировать.

На основе анализа фильма «Английский пациент» и работ Фейерберна Дойдж (2001) описал детство шизоидного человека:

Дети... Создают внутренний образ мучающего и отвергающего родителя... К которому они испытывают привязанность. Такие родители не способны любить своего ребенка и заняты своими делами. Его хвалят, когда он ничего не требует, обесценивают и высмеивают за желание зависимости и привязанности. Так у ребенка нарушается представление о «хорошем» поведении. Он учится никогда не плакать и не просить любви и внимания, потому что в этом случае родитель становится еще более отстраненным и критикующим. Ребенок справляется с возникающим одиночеством, ощущением пустоты и ненужности при помощи ухода в фантазии о самодостаточности (зачастую бессознательно). Фейерберн говорил, что трагедия шизоидного ребенка заключается в том, что он верит, что это и есть любовь, а не ненависть, заключенная внутри них. Любовь поглощает. И ребенок учится подавлять абсолютно нормальное желание быть любимым (с. 285-286)

Описывая центральную проблему такого ребенка, Сейнфелд (1993, с. 3) пишет, что шизоидная личность «имеет всепоглощающую потребность в зависимости от объекта, но привязанность пугает его угрозой потери себя». Этот всесторонне изученный внутренний конфликт является центральным для понимания структуры шизоидной личности.

Некоторые редко упоминающиеся аспекты психологии шизоидных людей

1. Реакция на утрату и сепарацию
Не-шизоиды среди которых, вероятно, авторы МКБ и прочие ученые из области описательной психиатрии, часто говорят о том, что шизоиды решают свой конфликт близости/дистанции в пользу отстраненности, предпочитая одиночество, отсутствие привязанности и поэтому не реагируют на сепарацию. Напротив, внутри они переживают очень сильную привязанность, которая является более эмоциональной и глубокой, чем у других явно «зависимых» типов личностей. Поскольку шизоиды чувствуют себя в безопасности и создают близкие отношения с небольшим количеством людей, то любая угроза расставания или потери этих отношений может стать для них катастрофой. Если у них есть три главных человека в жизни, то потеря одного из них приводит к исчезновению одной трети их системы поддержки.

Возможно поэтому одной из причин обращения шизоидов в терапию является именно тема утраты или расставания. Другой распространенной проблемой является одиночество. Как заметила Фромм-Рейхман (1959/1990) одиночество – это болезненный эмоциональный опыт, который остается неизученным в профессиональной литературе. Тот факт, что шизоиды постоянно отдаляются и ищут уединение, не является доказательством того, что у них есть иммунитет к одиночеству, ровно как избегание аффекта у обсессивной личности не означает безразличия к сильным эмоциям, или «цепляние» депрессивных людей не является доказательством отсутствия желания к автономии. Как отмечал Гантрип (1969), шизоиды приходят в терапию с жалобами на то, что потеря значимых отношений привела к ощущению отсутствия сил, смысла и даже внутренней смерти. Иногда они приходят с конкретной задачей: пойти на свидание, стать более общительными, улучшить сексуальные отношения, побороть в себе то, что они считают «социальной фобией».

2. Чувствительность к бессознательному других людей
Вероятно, в силу того, что они не защищаются от собственных примитивных мыслей, чувств или импульсов, шизоиды могут очень точно воспринимать бессознательные процессы психики других людей. То, что для них является очевидным, скрыто от глаз других. Я часто думала, что веду себя как обычно, не выдаю своих эмоций, и только шизоиды (друзья или пациенты) удивляли меня вопросами о моем «явном» беспокойстве или изменениях в моем внутреннем состоянии. В книге по психодиагностике я описывала историю шизоидной пациентки, которая испытывала глубокую привязанность только к животным, однако она была единственной, кто заметил, что меня что-то беспокоит. В тот момент у меня обнаружили рак груди, и я пыталась сохранить этот факт в тайне, пока рассматривала варианты лечения. Другая шизоидная пациентка как-то пришла на вечернюю сессию в конце недели. Я с предвкушением ожидала выходных, т. к. должна была встретиться со старым другом. Она взглянула на меня (садясь в кресло, я думала, что выгляжу как обычно) и сказала: «Ммм, кто-то сегодня в очень хорошем настроении!» Шизоиды часто обнаруживают, что в ситуациях социального общения они постоянно воспринимают гораздо больше невербальной информации, чем остальные. Болезненные истории отвержения родителями и неловкости в общении с другими приводят к тому, что шизоиды узнают, что очевидное для них, остается незаметным для других. И поскольку они видят все подводные течения ситуации и поведения других, то не вполне осознают, что социально приемлемо говорить, а что нет. Таким образом, механизм ухода становится не автоматической защитой, а сознательной стратегией избегания, вместо проявления смелости.

Такие ситуации всегда болезненно переживаются шизоидами. Если в комнате есть слон, а другие его не видят, то как же не открыть им на это глаза? Поскольку у шизоидов есть недостаток в обычных репрессивных защитных механизмах, то им очень трудно понять, почему другие ими пользуются. В результате они задаются вопросом: «Как же мне продолжать разговор, если они не видят очевидного?» Иногда такой опыт приводит к параноидной версии решения дилеммы: «Вероятно, все видят слона, но решили о нем не говорить. Может слон чем-то опасен, а я этого не вижу? Или они и правда не видят слона, тогда они совсем наивные идиоты, и с ними опасно иметь дело». Керри Гордон (неопубликованная работа) пишет, что шизоидные люди живут в мире возможностей, а не вероятностей. Как и с другими моделями поведения, которые повторяются и затем начинают пророчески само-реализовываться, шизоидный уход усиливает тенденцию к проживанию примитивных процессов, что приводит к еще большему отстранению из-за отрицательных последствий пребывания в уединенном мире и осознания примитивности психических процессов.

3. Единение с миром
Часто у шизоидов отмечают фантазии о всемогуществе. Например, Дойдж (2001, с. 288) упоминает очень сотрудничающего пациента, который «признался (только в терапии), что у него всегда была фантазия о том, что он может контролировать все, что я ему говорю». Однако шизоидное чувство всемогущества существенно отличается от фантазий нарциссов, психопатов, параноиков или обсессивных. Они не являются вкладом в создание грандиозного Я или способом поддержания защитной потребности контролировать других. Шизоиды чувствуют сильную и глубокую связь со всем, что их окружает. Они могут считать, что их мысли влияют на их окружение, и наоборот. Это больше похоже на врожденное синтонное восприятие мира, чем на защиту для воплощения какого-то желания (Хан, о «симбиотическом всемогуществе»). Гордон (неопубликованная работа) охарактеризовал этот опыт как «вездесущность», ссылаясь на понятие симметричной логики Матте-Бланко (1975).

В этом феномене меня больше всего поражает отсутствие онтологических различий или исследований Я. Мне кажется, вместо всемогущества следовало бы говорить о сохранении чувства примитивного слияния, «гармоничного, взаимного проникновения» как его описывал Балинт (1968). Многие шизоиды не перестают повторять, что связь стала дисгармоничной и токсичной. Дойдж (2001) говорит о заявлении Сэмюэля Беккета (чьи произведения созвучны темам шизоидов) о том, что он так никогда и не родился. Один терапевт, находившийся среди слушателей лекции о шизоидах, сказал, что они «недостаточно воплощены», живя в мире, в котором их собственное тело также нереально, как и остальное окружение.

Чувство взаимосвязи со всем окружающим миром может проявляться по отношению к одушевленным и неодушевленным предметам. Эйнштейн подошел к пониманию устройства вселенной, став частицами и взглянув на нее их глазами. Подобная тенденция установления связи с неодушевленными предметами обычно считается следствием ухода от взаимодействия с людьми, но может отражать сохраняющийся анимистический взгляд на устройство мира, с которым мы встречаемся чаще всего во снах или детских воспоминаниях. Как-то мы с подругой ели булочки с изюмом, и она сказала: «Должно быть у меня все хорошо. Изюм меня больше не беспокоит». Я спросила, что случилось, не нравится вкус? Она улыбнулась: «Ты не поняла? А вдруг это тараканы!» Эта известная шутка, которую я пересказала своей коллеге, вызвала у нее воспоминание о ее муже шизоиде, который не ел изюм, потому что «он спрятался в булке».

4. Взаимная любовь истеричек и шизоидов
Ранее я уже говорила о том, что меня привлекают шизоиды. Когда я думала об этом, то вспомнила, что женщины истерички часто влюбляются в мужчин шизоидов. Кроме того, что мне нравится их честность, существуют и другие причины их привлекательности. Клинические данные пестрят историями создания пар истеричка-шизоид, их вечными разногласиями, проблемами преследования и сохранения дистанции, неспособности увидеть, что каждый из них видит себя испуганным и нуждающимся, а другого – властным и требовательным. Несмотря на признание наличия связи между этими типами личности, существует небольшое количество литературы, описывающей интерсубъективные последствия различий и особенностей в психологии этих людей. Рассказ Вилиса (1966/2000) «Мужчина без иллюзий и мечтательная девушка» и классическое описание филобата и окнофила Балинта (1945) наиболее точно описывают пары истеричка-шизоид, чем все недавно опубликованные клинические работы.

Их восхищение друг другом практически всегда взаимное. Истеричка идеализирует шизоида за его способность держаться особняком, быть уникальным, открыто говорить правду вышестоящим людям, сдерживать чувства, творить в своем воображении; а шизоид восхищается ее теплом, мягкостью, эмпатией, способностью легко выражать чувства без стыда, творчески подходить к отношениям в паре. Их притягивает друг к другу, как все противоположности в мире, а затем они сводят друг друга с ума, когда их потребности в близости и уединении вступают в конфликт. Дойдж (2001, с. 286) назвал любовные отношения с шизоидом судебным разбирательством.

Мне кажется, влечение этих типов личностей друг к другу имеет более глубокие корни. Оба типа описывают как гиперчувствительных, боящихся излишней стимуляции. Шизоиды чувствуют угрозу снаружи, а истерички боятся того, что внутри: драйвы, импульсы, аффекты, и т. д. У обоих в истории присутствует кумулятивная травма или напряженные отношения. И те, и другие чаще имеют правополушарное мышление. И шизоидные мужчины, и истеричные женщины (по крайней мере гетеросексуальные партнеры, мой клинический опыт не настолько обширен, чтобы делать выводы о других парах) говорят о том, что главой семьи был родитель противоположного пола, и именно он психологически вторгался в пространство ребенка. Оба страдали от «чувства голода», который шизоиды пытаются приручить, а истерички - сексуализировать. Если я права по поводу этих сходств, то их притягательность друг для друга основывается не на противоположностях, а как раз на сходствах. Артур Роббинс (в личном общении) сказал, что на самом деле, внутри каждого шизоида сидит истеричка, и наоборот. Я надеюсь, что когда-нибудь я посвящу этой теме отдельную статью.

Терапевтические рекомендации
Психотерапия и психоанализ притягивают людей с шизоидной динамикой, по крайней мере относительно здоровых, более энергичных и сильных представителей этой группы. Обычно они не могут себе представить, как можно согласиться на вторжение, которое сводит индивидуальность и исследование внутреннего мира до какого-то вида терапии. Если они могут себе позволить терапию, то высоко функционирующие шизоиды являются великолепными кандидатами для прохождения психоанализа. Им нравится, что терапевт практически не вмешивается в их мыслительный процесс, кушетка становится нерушимым островком безопасности, они очень ценят свободу, которую дает отсутствие визуального контакта с терапевтом. Даже при встречах лицом к лицу раз в неделю шизоидные пациенты благодарны аналитику за бережное отношение, не-вторжение и относительную закрытость. Поскольку терапевты знают и понимают примитивные процессы не только в теории, но и из личного анализа, то шизоиды не боятся осуждения, критики или пренебрежения со стороны аналитика в ответ на описание своего внутреннего мира.

Несмотря на то, что высоко функционирующие шизоиды принимают и ценят традиционный психоанализ, то, через что они проходят в терапии, не совсем можно назвать переводом бессознательного в сознательное. Хотя у них есть неосознаваемые аспекты, все же успешная терапия больше связана с проработкой того, что вызывает у них реакцию ухода, а именно опыт трансформационного подробного исследования своего Я в присутствии принимающего, не-вторгающегося, отзывчивого Другого (Гордон, неопубликованная работа). По моему опыту «голод» шизоида – это голод по признанию их субъективной природы, как описывал Бенджамин (2000). Они отчаянно ищут это признание, борются за него и раз за разом инициируют процесс, который когда-то был прерван, причинив тем самым глубокую травму. Именно за этим они приходят к нам.

Винникотт, чьи биографы говорят о нем, как о глубоко шизоидном человеке, представил нам развитие ребенка в понятиях, которые применимы к описанию процесса терапии шизоидного пациента, в особенности, его концепция достаточно хорошей матери, которая позволяет ребенку «продолжать быть» и «быть одному в присутствии матери». Рецепт для терапевтов – это идея о поддерживающей среде не-вторгающихся Других, которые ценят настоящее и живое Я, а не его попытки приспособиться к требованиям других. Поскольку атмосфера кабинета предоставляет такую среду, то обычные техники вполне подходят высоко функционирующим шизоидным пациентам. Они чувствуют себя уютно, если имеют возможность и пространство для работы со своими чувствами и мыслями в комфортном для себя темпе, при условии, что его на атакуют нарциссичные интерпретации аналитика.

Однако относительно терапии шизоидов в клинической литературе говорится о специальных требованиях, выходящих за рамки стандартной техники. Во-первых, необходимость говорить откровенно о самом глубинном может быть невыносимо болезненной для них, а получение эмоционального отклика на их слова может привести к переполнению чувствами, и потому терапевтическое взаимодействие может перемежаться периодами спокойного осознания возникших у пациента чувств. Как-то у меня была пациентка, которая каждую сессию боролась с собой в попытке сказать хотя бы что-то, в конце концов, она позвонила мне и сквозь слезы сказала: «Я хочу, чтобы вы знали, что я правда хочу говорить с вами, но это так больно». Мы достигли терапевтического прогресса, применив не совсем традиционный способ: я читала ей выдержки из доступных для понимания и не уничижительных по отношению к шизоидам работ, в которых давались описания их психологии, а затем спрашивала, подходят ли описания под то, что она чувствовала. Я надеялась, что это поможет ей справиться с болезненными попытками сформулировать и описать те чувства, которые она считала непонятными для других и рассматривала как симптомы серьезного сумасшествия, ведущего к одиночеству. Она сказала, что впервые она узнала о том, что есть люди, похожие на нее.

Шизоид не может напрямую описать свои душевные страдания от изоляции, и делает это через образы из фильмов, рассказов или стихов. Эмпатичный терапевт, работающий с таким клиентами, зачастую сам начинает или отзывается на разговоры клиента о музыке, живописи, театре, литературных метафорах, антропологических открытиях, исторических событиях, религиозных верованиях или духовных учениях. В отличие от обсессивных пациентов, которые избегают эмоций при помощи рационализации, шизоиды могут выразить аффект, как только найдут подходящий способ. Арт терапия давно стала самым популярным видом терапии у шизоидов в связи с ее транзиторной функцией для их чувств и состояний.

Во-вторых, внимательные клиницисты давно заметили, что у шизоидов есть своего рода радар для распознавания неискреннего поведения, игр и лжи. По этой причине аналитику необходимо быть с ними более «реальным» в терапевтическом процессе. В отличие от клиентов, которые с радостью используют полученную информацию о терапевте для предъявления последующих требований или подпитки процессов идеализации и обесценивания, шизоидные пациенты принимают такие случаи самораскрытия аналитика с огромной благодарностью и относятся с еще большим уважением к их личной жизни и пространству. Один из пациентов писал: «Люди с шизоидным типом личности чувствуют себя более комфортно с теми, кто находится в гармонии с собой, не боятся показать свои слабости и кажутся обычными смертными людьми. Я говорю о расслабленной и неформальной атмосфере, в которой собеседники знают, что людям свойственно ошибаться, терять над собой контроль, вести себя как ребенок или сумасшедший. В такой обстановке человек, который очень чувствителен по своей природе, может стать более открытым и не тратить энергию на попытки быть кем-то другим и спрятать свои отличия от других.» («Митмодедет» (псевдоним), 2002, с. 190)

Однажды она пришла и начала рассказывать о том, как только что поела в пиццерии неподалеку... Мы начали обсуждать пиццерии в районе Вест Сайд, согласившись, что кафе у Сала – самое лучшее заведение. Потом мы перешли к пиццериям в Манхеттене. Мы обменивались информацией и, казалось, оба наслаждались беседой. Такая ситуация является серьезным отклонением от традиционной аналитической сессии. На более глубоком уровне (бессознательном) каждый из нас начал узнавать что-то очень важное о другом. Каждый из нас знал, где можно перекусить на бегу, каково это пытаться заглушить чувство голода чем-нибудь хотя бы на время. Это чувство голода, должно было быть скрыто от других, чтобы они не узнали о его всепоглощающей силе. Разговоры о пицце стали своего рода мостиком для создания союза, наши похожие ощущения дали начало этапу, на котором пациентка смогла вербализовать свое прошлое и будущее. Наши диалоги о пицце стали для нее раем, в котором кто-то смог ее понять.

Мне также хотелось бы сказать несколько слов об опасности замены реальных отношений терапевтическими в терапии шизоида., поскольку в них он получает комфортное пространство для самовыражения. Многие терапевты, работавшие с шизоидными личностями в течение нескольких месяцев или лет, чувствовали огромное удовольствие от работы с ними, а потом вдруг вспоминали, что изначально пациент пришел с запросом о создании глубоких отношений во внешнем мире, и до сих пор нет никаких признаков их появления. Поскольку грань между поддерживающим присутствием и легким подталкиванием может быть очень тонкой, то следует обладать искусным умением поощрять пациента на изменения, чтобы он не расценил его как нетерпение или критику, как это было в его раннем детстве. Если терапевт все-таки «совпал» с ранними фигурами клиента, то ему следует набраться терпения, чтобы контейнировать боль и ярость пациента от повторения опыта токсичного взаимодействия.

Заключительные рекомендации
Во время написания данной статьи я чувствовала себя в роли посла сообщества, которое предпочитает лично не вовлекаться в общественную деятельность. Всегда интересно наблюдать за тем, какие психоаналитические работы становятся достоянием профессионального сообщества, а какие остаются в тени. С одной стороны, работа Гарри Гантрипа внесла такой же вклад в понимание структуры шизоидной личности, как работы Фрейда об эдипальном комплексе или труды Когута в понимание нарциссизма; а именно, рассказала широкой общественности об этом типе людей, сняв с них клеймо позора и негативизма. И все же, даже самые опытные психоаналитики не знакомы или индифферентны к аналитическим размышлениям об особенностях шизоидной личности. Я полагаю, что по вполне очевидным причинам, ни один автор, глубоко понимающий шизоидов, не испытывает желания начать своего рода популяризацию своих взглядов, поскольку это прямо противоречит самой уникальности каждого шизоида.

Поскольку у аналитиков существует интерес к шизоидной личности, я предполагала, что где-то кто-то параллельно со мной пишет о них статью. Однажды Джордж Атвуд сказал, что споры о «существовании» множественной личности (диссоциативное расстройство личности) удивительно совпадают с внутренним диалогом травмированного человека с диссоциативной психологией: «Я действительно это помню или придумываю? Это было на самом деле или это мое воображение?» Будто все огромное сообщество психического здоровья, находясь в противоположной позиции по отношению к диссоциативной личности, начинает испытывать обширный неосознаваемый контрперенос, отражающий те процессы, которые происходят в пациенте, которого они решили описать. Аналогично можно было бы предположить, что наша попытка отодвинуть шизоидов на границу внимания профессионального сообщества отражает внутренние процессы шизоидных личностей в попытке вступить во взаимодействие с нами и другим людьми.

Я полагаю, что психоаналитическое сообщество одновременно понимает и не понимает шизоидных людей. Нам удавалось заглянуть в их сокровенный внутренний мир через призму литературных произведений, но, как и в терапевтическом процессе, мы отмечаем возникающие инсайты без их осознания и принятия. Многие открытия самых смелых исследователей данной области часто были отнесены к патологическим проявлениям. Некоторые пациенты, обратившиеся к нам за помощью, действительно имеют патологические варианты шизоидной динамики. Другие же, включая тех, кто так и не обратился за помощью, относятся к высоко функционирующим и демонстрируют адаптивное поведение. В данной работе я попыталась рассмотреть особенности шизоидной личности, которые не являются ни плохими, ни хорошими, ни более или менее зрелыми, ни препятствием или успехом в развитии личности. Они такие, какие есть, и это следует просто оценить и признать.

Шизофрения – это серьезное психическое расстройство, которое, чаще всего, сопровождает больного на протяжении всей жизни. Одним из симптомов заболевания является социальная дисфункция, этим и усложняется участь человека, живущего рядом с пациентом. Проще говоря, для близких шизофреника, проблемой является не только борьба с продуктивными симптомами, такими как галлюцинации и бред, но и сам процесс налаживания коммуникации с больным, преследуя цель помочь. В этой статье мы постараемся дать наиболее понятные ответы на вопрос, как жить с шизофреником.

Человек с диагнозом шизофрения имеет ряд особенностей, которые отличают его реальность от той, что наблюдают другие люди. Тем не менее это не означает, что он не нуждается в таких общечеловеческих вещах, как любовь, поддержка, понимание. Основной задачей родных и близких больного является помочь ему как можно лучше адаптироваться в мире, и обеспечить заботой и вниманием.

Главный совет людям, которые живут в семье с шизофреником – наберитесь терпения.

Коммуникация с пациентом может быть крайне сложной. Ни в коем случае не вступайте в дискуссию на предмет какой-нибудь навязчивой идеи шизофреника: если он считает, что подлая соседка его обманула, не нужно приводить неопровержимые доказательства обратного, это абсолютно не поможет. Никакой иронии, она тоже недоступна людям, больным шизофренией. Вот несколько советов, как правильно общаться с пациентами в периоды между кризисами, чтобы их не провоцировать:

• говорите четким, спокойным, негромким голосом;
• НИКОГДА не спорьте;
• не игнорируйте общение с больным;
• не проявляйте снисхождения, обращения как с ребенком и покровительственных интонаций;
• соглашайтесь с большинством утверждений, не забывайте, что самокритика у пациента полностью отсутствует.

Дальше речь пойдет о ситуации, когда с больным случился . В первую очередь, поймите, что далеко не каждый шизофреник представляет опасность для вас и себя самого в период обострения. Но такое вполне возможно, ведь искривленная реальность, которую видит больной, сопровождаемая слуховыми и зрительными галлюцинациями, способна толкнуть его на непоправимые поступки. Поэтому, если вы застали момент, когда у вашего знакомого шизофреника начинается приступ, подумайте о своей безопасности, но максимально незаметно для него.

Внешне вы не должны показывать, что вас обеспокоило то, что сейчас происходит, но продумайте план отступления, на случай проявления агрессивности пациентом. Ни в коем случае не подвергайте сомнению весь бред, который может изрекать шизофреник, не обесценивайте чувства и эмоции испытываемые шизофреником. Если ему страшно – не убеждайте, что опасности в реальности нет, проявляйте эмпатию и готовность помочь и защитить.

Избегайте физического контакта, не хватайте за руки и не пытайтесь обнять, если больной сам вас об этом не просит. В то же время не погружайтесь и не пытайтесь «ковырять» шизофреника, не выясняйте, что именно он видит или чьи голоса слышит. И уж тем более, не «подыгрывайте», это может только спровоцировать агрессию. Ваша задача – отвлечь. Переведите тему, попробуйте предложить какую-нибудь деятельность, сместите фокус. Проявляйте понимание и сострадание, если необоснованный гнев вдруг обрушивается на вас.

Шизофреники часто любят винить окружающих во всех своих проблемах. С одной стороны, это безумно жестоко по отношению к родным и близким, которые искренне любят больного и посвящают себя заботе о нем, но с другой стороны, шизофреник, из-за болезни, просто не способен принять, что в его мучениях никто не виноват. Именно поэтому, как это, с одной стороны, ни прискорбно, но заботой о больном человеке занимаются только кровные родственники. Мужья и жены чаще всего морально не выдерживают это испытание, либо просто боясь за себя и детей – разводятся.

Как жить с мужем шизофреником

Как бы это не показалось странным, но не редка ситуация, когда психически здоровая женщина осознанно связывает свою жизнь с больным шизофренией. По статистики, около 1% населения земли страдают от этого расстройства. Конечно, распределение не равномерное, ни по странам, ни по городам, но встретить шизофреника вполне возможно.

Некоторым несложно и влюбиться в такого человека. Это объясняется многими факторами. Во-первых, часто пациент обладает высоким интеллектом и нестандартным мышлением, во-вторых, само по себе безумие, пока ты с ним не столкнешься на практике, очень привлекает, в-третьих, (и это уже вопрос к здоровому партнеру) некоторые просто обожают неосознанно создавать в своей жизни трудности, а потом их со страданиями или гордостью преодолевать.

Бывают и другие ситуации, когда человек с расстройством скрывает от своего партнера проблему вплоть до обострения, а оно может случиться и после заключения брака, и после рождения детей. Так или иначе, в какой-то момент может встать вопрос, как жить с мужем шизофреником? Конечно, однозначного ответа быть не может, шизофрения сама по себе подразумевает широкий спектр форм и видов. В некоторых ситуациях необходима регулярная госпитализация, и только тогда периоды ремиссии будут длительными и позволят человеку нормально функционировать в это время.

Иногда пациенту для относительно нормальной жизни достаточно систематического приема антипсихотиков и прохождения сеансов психотерапии. Важным является момент наличия у больного своего дела, увлечения, работы. Чем меньше человек чувствует в себе неполноценность – тем лучше.

Как общаться с больным? Максимально проявлять понимание, эмпатию, даже если это кажется невозможным. Люди с шизофренией в периоды ремиссии могут вполне адекватно существовать, некоторые даже выходят в пожизненную ремиссию (это в какой-то степени можно назвать выздоровлением).

Что делать, если сын – шизофреник?

Это самая болезненная тема. Столкнувшиеся с проблемой родители, к сожалению, находятся в крайне печальном положении. Насколько бы мама и папа не были заботливыми и любящими, насколько бы они не помогали сыну бороться с хворью, их постоянно будет одолевать мысль – что случится, когда их не станет? Не хочется пугать еще больше, но и обнадеживать нечем. Самая лучшая жизнь для пациента возможна только в случае регулярного наблюдения у психиатра, клинического психолога и психотерапевта.

Только систематический прием специально прописанных нейролептиков способен облегчить симптомы и позволить нормально функционировать психике человека.

Но главная проблема именно в том, что малый процент шизофреников готов добровольно принимать препараты и проходить терапию. Основная проблема в том, что маниакальные идеи заговора всех против него, прослушки, похищения мыслей из головы, не позволяют большинству больных идти по правильной тропинке к излечению.

Кроме того, нельзя забывать о побочных эффектах от приема лекарств: головные боли, бессонница или наоборот, сонливость, заторможенность мыслей и движений. Конечно, это все неприятно, но однозначно лучше ужасных галлюцинаций, видений и голосов, которые могут спровоцировать убийство окружающих или суицид. Но болезнь не позволяет правильно расставить приоритеты. Основные родительские проблемы с сыном шизофреником связаны с тем, чтобы обеспечить опекуна (на тот период, когда они сами не смогут помогать ему) который будет мотивировать проходить терапию, принимать препараты или ложиться в стационар, если это потребуется.

А в остальном, жить с шизофреником в одной квартире – это не приговор, а серьезное испытание, не зависимо от того, кто больной – муж, жена, ребенок. Именно поэтому, психологи советуют людям, занимающимся уходом за пациентом, ОБЯЗАТЕЛЬНО проходить личную психотерапию.

Понимает ли человек, что он болен шизофренией?

Ответ на этот вопрос, естественно, разнится. Разная степень болезни, разные люди и разные периоды жизни – все это не позволяет ответить однозначно или привести статистику. Обычно пациенты, которые наблюдаются у врача и регулярно принимают антипсихотики, в периоды ремиссии могут четко осознавать, что у них есть проблема, и что именно помогает им ее решать. К сожалению, многие отказываются от лечения, что усугубляет их положение и только способствует прогрессии заболевания. Как помочь шизофренику в такой ситуации?

Несмотря ни на что продолжать дарить свое душевное тепло, стараться понять, больше общаться, мягко уговаривать приступить к лечению. В любом другом случае, не ждите от него понимания ситуации. В его реальности он совершенно нормален, а вы и весь ваш бесчувственный внешний мир – сумасшедшие. И спорить бессмысленно.

Сколько живут с шизофренией?

Вопрос сколько живут больные с таким диагнозом, тоже неоднозначен. В среднем, шизофреники живут на 10-20 лет меньше, чем психически здоровые люди. Но чем именно это обосновано? В первую очередь, высокий риск самоубийства, во-вторых, образ жизни – пациенты склонны к бродяжничеству и жизни в антисанитарии, в-третьих, курение табака и употребление кокаина. Что касается последнего пункта, то одна гипотеза легко объясняет особое пристрастие больных к курению.

При экспериментальном исследовании обнаружили, что шизофрения связана с нарушениями в выработке нейромедиаторов, в частности, дофамина, а никотин и кокаин способствуют повышению его уровня. Поэтому иногда лучше принять, что ваш муж шизофреник дымит, как паровоз – он вытягивает, таким образом, уровень дофамина до нормы, интуитивно лечит себя сам. Ну и любой курильщик согласится, что этот процесс снижает уровень тревоги, помогает успокоиться – то же самое испытывает и пациент.

Естественно, все эти факторы негативно влияет на продолжительность жизни шизофреника. Кроме того, одной из важных причин сокращения продолжительности жизни является то, что маниакальная подозрительность часто не позволяет нормально лечить любое возникшее у пациента заболевание, даже не связанное с функционированием психики.

И все-таки, долго ли живут шизофреники? Исходя из всего сказанного – нет, продолжительность жизни человека больным шизофренией значительно ниже.

Как шизофреника положить в больницу?

Принудительная госпитализация и последующее лечение может быть назначено судом лишь в том случае, если поведение шизофреника угрожает жизни и здоровью окружающих или его самого. Подобное заключение в суд может предоставить комиссия психиатров. В реальности это происходит в случаях, если заставшие момент острого психоза люди, вызывают полицию. На практике, для того, чтобы человека, действительно, забрали нужно крайне много поводов и неоспоримая угроза жизни.

Гораздо лучше уговаривать больного ложиться на стационарное лечение добровольно. Для этого родственникам необходимо знать все об этой болезни, знать, как общаться, чтобы максимально облегчить участь больного, и как вести себя в моменты приступа. Очень помогает семейная психотерапия во время ремиссии. Человеку с шизофренией нужно внушить мысль, что его диагноз – это не клеймо, а просто такая же проблема, как у диабетиков или гипертоников, которые без ежедневного приема лекарства просто не могут обходиться.

Завершая статью, хочется еще раз обратить внимание на совет психологов людям, живущим и заботящимся о шизофренике, в обязательном порядке проходить личную психотерапию. Это поможет вам самим всегда оставаться уравновешенным и спокойным, что благоприятно скажется и на лечении вашего близкого.

О социальной адаптации шизофреников и о важности психотерапии в лечении болезни рассказывают в этом видео

1 - Привязанность к шизоиду

В какой-то момент вы удивлены и встревожены старнным поведением партнера. Он холоден, он не нуждается в вас, кажется, что вы имеете только сексуальные взаимоотношения. Вы не чувствуете ни нужды в вас, ни любви и глубоко разочарованы недостатком внимания от него. Он не имеет друзей, не социализирован, и никуда не ходит в выходные дни. Как результат, вы не учавствуете в общественной жизни и чувсвуете себя изолированной. Люди подавляют его и даже вы подавляете его. Вы провели дальнейшее расследование и обнаружили, что он имеет шизоидные черты или он был диагностирован как шизоид.

2 - Разрыв

Вы чувствуете, что он не в состоянии выполнять его партнерские обязанности и вы решаете разорвать отношения.

3 - Решение остаться

Если вы решаете остаться с ним эти советы могут помочь вам:

Шизоид может чувствовать некомфорт или тревогу в компании женщин. Если он чувствует себя точно так же с вами, вы будете неспособны создать устойчивые, стабильные отношения.

Он нуждается в одиночестве. Вы должны уважать это.

Он может проводить время вместе с вами, он может поддерживать вас, он может говорить с вами, но он не будет показывать вам привязанность.

Усилия для поддержания отношений всегда будут неравными. Он будет делать мало, в то время как вы вложите свою душу.

Помните, что он не может быть ласковым и делиться своими личными мыслями с вами.

Основа его личности - шизоидная, она никогда не изменится.

В какой-то момент он пойдет на компромисс. Если нет, у отношений не будет будущего.

Шизоид уравновешивает его одинокую жизнь очень немногими социальными связями. Общественная жизнь будет ограниченной.

Жить вместе будет сложно. Иногда он будет настаивать на одиночестве. В эти времена вы можете чувствовать себя одинокой и разочарованной. Таким образом, вам лучше иметь свою собственную жизнь (карьера, друзья, хобби, проекты и т д.)

Единственное решение для вашего будущего - это принимать его таким, какой он есть и адаптировать ваши ожидания в соотвествии с его ограничениями.

До его прихода в вашу жизнь, решите, является ли приемлемым нехватка социальной жизни, любовь, внимание и привязанность, которую он показывает вам.

Не пытайтесь изменить его. Это тщетная попытка, так как шизоидные черты - неотъемлемая часть его личности.

В то же самое время вы можете предложить ему пойти к психологу. Он может согласится или отказать. Но вы не должны настаивать (вряд ли психолог ему поможет, психотерапия имеет низкую эффективность в помощи шизоидам - прим переводчика)

4 - Женщины, которые любят слишком сильно

Робин Норвуд в его книге "Женщины, которые любят слишком сильно" описал тип женщин, которая вовлечена в неподходящие отношения. Это женщины из неблагополучных домов. Ей наскучили мужчины, которые уважают ее и заботятся о ней, поэтому ее привлекают мужчины с проблемами. Эти женщины устанавливают несчастливые отношения, которые в основном заканчиваются провалом. Они находят людей с неустойчивой психикой захватывающими, их непредсказуемое поведение - романтичным, их незрелость - обаятельным, их окапризность - загадочной... Кроме того, в списке может быть недоступный и эмоционально холодный мужчина.

Предупреждение для женщин в этих отношениях: не пытайтесь спасти этого человека, лучше создавайте здоровые отношения с кем-нибудь, кто способен быть признательным и любящим. Не надо путать любовь с эмоциональной болью - как некоторые делали в детстве, когда отношения с одним из родителей были источником эмоциональной боли.