Когда с тобой мы встретились, черёмуха цвела,
И в старом парке музыка играла,
И было мне тогда ещё совсем немного лет,
Но дел уже наделал я немало.

Лепил за скоком скок я, а наутро для тебя
Хрусты кидал налево и направо,
А ты мне говорила, что ты меня любила,
Что жизнь блатная хуже, чем отрава.

Однажды тебя встретил я с форшмаком на скверу.
Он пьяный был, обняв тебя рукою,
К тебе лез целоваться, просил тебя отдаться,
А ты в ответ кивала головою.

Во мне всё помутилось, и сердце как забилось!
И я, как этот фраер, зашатался,
Не помню, как попал в кабак, и там кутил, и водку пил,
И пьяными слезами заливался.

Потом ты мине снова повстречалась на пути,
Меня узнав, ты сильно побледнела,
Я попросил обоих вас в сторонку отойти,
И сталь ножа зловеще заблестела.

Потом я только помню, как мелькали фонари,
Как фраера легавые свистели.
Всю ночь я прошатался у причала до зари,
И в спину мне глаза твои глядели.

Когда вас хоронили, ребята говорили:
Все плакали, убийцу проклиная,
А я совсем один сидел, на фотографию глядел,
С неё ты улыбалась, как живая.

Любовь свою короткую хотел залить я водкою,
Но воровать боялся, как не странно,
Но влип в исторью глупую, и взят был опергруппою
По пьянке на бану у ресторана.

Сижу я в несознанке, жду от силы пятерик,
Но вдруг случайно вскрылось это дело,
Пришёл ко мне Шапиро, защитничек-старик,
Сказал: «Не миновать тебе расстрела!»

И вот меня побрили, костюмчик унесли,
Теперь на мне тюремная одежда,
Кусочек неба синего, две звёздочки вдали,
Мерцают мне, как робкая надежда.

А дни короче стали, и птицы улетали
Туда, где вечно солнышко смеётся,
Я знал, что моё счастье улетело навсегда,
И видел я - оно уж не вернётся.

Назавтра огласят мне мой последний приговор,
Назавтра я навек глаза закрою,
Назавтра меня выведут на наш тюремный двор,
И вот когда мы встретимся с тобою.

When we met with you, cherries blossomed,
And in the old park music played,
And then I was still quite a few years,
But the cases I have done a lot.

Skok Skok sculpted for me, and the next morning for you
Crunches throw left and right,
And you told me that you loved me,
That life thieves worse than poison.

One day I met you I mincemeat in the square.
He was drunk, hold you by the hand,
To climb to kiss you, I asked you to surrender,
And you nod your head in response.

To me all dizzy and my heart started beating like!
And I like that simpleton, staggered,
I do not remember how I got to the pub and there carousing and drinking vodka,
And drunken tears poured.

Then you mine again had met on the way,
I hear you"re very pale,
I asked both of you move to the side,
And steel knife gleamed ominously.

Then I just remember the lights flashed,
As fraera cops whistled.
All night I proshatalsya berth until dawn,
And in the back of your eyes I looked.

When you are buried, children said:
All were crying, cursing the murderer,
And I was sitting all alone, staring at the photo,
With it you smile, as if alive.

Love her short, I wanted to pour vodka
But stealing afraid of, if not strange,
But he got in trouble the stupid, and the operations group was taken
Drunk on the ban in restaurants.

I was sitting in nesoznanku, forward from strength pyaterik,
But suddenly, accidentally it came to light this thing,
Shapiro came to me, zaschitnichek-old man
He said: "You can not escape the shooting!"

So I shaved, suit claimed,
Now my prison clothes,
A piece of blue sky, the two stars in the distance,
Shimmer me how timid hope.

And the days are shorter steel, and the birds flew away
There, where the sun always laughs,
I knew that my happiness departed forever,
And I saw - it certainly will not return.

The next day, I will announce my final verdict
The next day I ever shut my eyes,
The next day, I will bring to our prison yard,
And when we meet with you.

Когда с тобой мы встретились, черемуха цвела
И в тихом парке музыка играла,
И было мне тогда еще совсем немного лет,
Но дел успел наделать я немало.

Лепил я скок за скоком, а утром для тебя
Швырял хрусты налево и направо.
А ты меня любила и часто говорила,
Что жизнь блатная хуже, чем отрава.

Но дни короче стали, и птицы улетали -
Туда, где вечно солнышко смеется.
А с ними мое счастье улетело навсегда,
И верил я - оно уж не вернется.

Однажды тебя встретил я со шпаком на углу,
Он был бухой; обняв тебя рукою,
К тебе лез целоваться, просил тебя отдаться,
А ты в ответ кивала головою.

Во мне все помутилось, и сердце так забилось,
Что я, как этот фраер, зашатался...
Не помню, как попал в кабак и там кутил и водку пил,
И пьяными слезами обливался.

Однажды поздно вечером я встал вам на пути,
Меня увидев, ты похолодела.
Я попросил обоих вас в сторонку отойти,
И сталь ножа зловеще заблестела.

Потом я только помню, как мелькали фонари
И мусора на улицах свистели.
Всю ночь я прошатался у причала до зари,
А в спину мне глаза твои глядели.

Когда вас хоронили, ребята говорили,
Все плакали, убийцу проклиная.
А я тогда один сидел, на фотографию глядел,
С нее ты улыбалась как живая.

Любовь свою короткую хотел залить я водкою
И воровать боялся, как ни странно,
Но влип в исторью глупую и как-то опергруппою
Я взят был на бану у ресторана.

Сижу я в несознанке, жду от силы пятерик,
Но тут случайно всплыло это дело,
Зашел ко мне Шапиро - мой защитничек, старик,-
Сказал: "Не миновать тебе расстрела".

И вот меня побрили, костюмчик унесли,
На мне теперь тюремная одежда.
Квадратик неба синего, и звездочка вдали
Сияет мне как слабая надежда.

А завтра огласят мне мой последний приговор,
И скоро, детка, встретимся с тобою,-
Ведь утром поведут меня на наш тюремный двор,
И там глаза навеки я закрою. When you and I , we met , cherry blossomed
And in a quiet park music played ,
And I was then still quite a few years ,
But the cases I managed to make quite a few .

I modeled for a bouncing gallop , and in the morning for you
Threw crunches left and right.
And you loved me and would often say ,
That life thieves worse than poison.

But the days are shorter steel , and the birds flew away -
There, where the sun always laughing .
And with them my happiness departed forever
And believe me - it certainly will not be back .

Once I met you on the corner with Shpak ,
He was buhoy ; hold you by the hand ,
To you climb to kiss, asked you to surrender ,
And you nod your head in response .

In me all dizzy , and my heart beat so ,
I like this simpleton , staggered ...
I do not remember how he got to the pub and there carousing and drinking vodka ,
And drunken tears drenched .

Late one night I got you on the road ,
I see , you"re cold.
I asked both of you to move to the side ,
And steel knife gleamed ominously .

Then I just remember the lights flickered
And the garbage in the streets whistling .
All night I proshatalsya at the pier before dawn ,
And in the back of your eyes I looked .

When you bury guys said ,
All were crying , cursing the killer .
And then I sat alone , the picture looked ,
From there you"re smiling as if alive.

Love her short I wanted to pour vodka
And steal afraid , oddly enough ,
But he got in trouble and how stupid some combat units
I was taken to ban the restaurant .

I was sitting in nesoznanku , waiting on the strength pyaterik ,
But then accidentally popped the case,
Shapiro came to me - my zaschitnichek , old man -
Said: & not pass you shooting & quot ;.

So I shaved the suit claimed ,
On me now prison clothing .
A square of sky blue , and the asterisk away
I shine like a faint hope .

And tomorrow I will announce my last sentence ,
And soon , baby , I"ll meet with you -
After the morning lead me to our prison yard ,
And there I close my eyes forever .

КОГДА С ТОБОЙ МЫ ВСТРЕТИЛИСЬ

,
И в парке старом музыка играла,

Лепил я скок за скоком, а после для тебя
Метал хрусты налево и направо,

Я помню, как с Форшмаком ты гуляла на скверу,
Он был бухой, обняв тебя рукою.

Не помню, как попал в кабак и там кутил, и водку пил,

И вот однажды вечером я встал вам на пути,
Узнав меня, ты страшно побледнела.
Тогда я попросил его в сторонку отойти,

Потом я только помню, как качались фонари,
И где-то в парке мусора свистели.
Всю ночь у причала прошатался до зари,

Лишь только дома я сидел, на фотографию глядел,

Но влип в исторью глупую, и взят был опергруппою,
Нас взяли на бану у ресторана.

Теперь на мне тюремная одежда.

Сверкает, словно слабая надежда…

Теперь сижу я в камере и жду свой пятерик,
Когда открылось мокрое то дело.
Пришел ко мне защитничек, Шапиро, мой старик,

Вот скоро поведут меня на наш тюремный двор,

Судья прочтет последний мой смертельный приговор,
И скоро мы увидимся с тобою.

Но дни короче стали, и птицы улетали
Туда, где вечно солнышко смеется,
А с ними мое счастье улетело навсегда,
И знаю я – оно уж не вернется.

Расшифровка фонограммы Алексея Козлова, альбом «Пионерские блатные 2», ТОО «Московские окна ЛТД», 1998.

ВАРИАНТЫ (8)

1. Когда с тобой мы встретились

Одна из известнейших блатных баллад о несчастной любви, измене и жестокой мести, которая традиционно завершается ожиданием расстрела. Существуют десятки вариантов. В чём-то напоминает более позднюю вариацию «Мурки», только герой мстит не за предательство уголовного мира, а за любовную измену, к тому же не только самой «изменщице».

По свидетельству А. Макарова («Круг чтения» № 19, 1991 г.), автором первоначального текста является Андрей Тарковский. Однако есть большие сомнения в истинности подобного утверждения. Песня пользовалась популярностью ещё в конце 40-х - начале 50-х годов, и Тарковский был слишком молод, чтобы её написать. Так, исполнитель Борис Львович в одной из передач «В нашу гавань заходили корабли» вспоминал, что он ещё мальчишкой пел эту песню в Татарии в начале 50-х, и они даже переделали один из куплетов - пели «Пришёл ко мне Шакиров, мой защитничек-старик».

***
Когда с тобой мы встретились, черёмуха цвела
А было мне тогда ещё совсем немного лет,
Но дел уже наделал я немало.

Лепил я скок за скоком, (1) а утром для тебя
Швырял хрусты (2) налево и направо,
Но ты меня любила и часто говорила,
Что жизнь блатная хуже, чем отрава.

Но дни короче стали, и птицы улетали
Туда, где вечно солнышко смеётся.
А с ними улетело моё счастье навсегда,
И понял я - оно уж не вернётся.

Однажды ты со шпаком (3) стояла на скверу. (4)

А ты в ответ кивала головою.

Во мне всё помутилось, и сердце вдруг забилось,
И я, как этот фраер, (5) зашатался.
Не помню как попал в кабак,
И там кутил и водку пил,

Однажды как-то вечером я встал вам на пути.
Узнав меня, ты сходу побледнела.
Ему я предложил тогда в сторонку отойти,
И сталь ножа зловеще заблестела.

И мусора на улице свистели.
А звёзды, как глаза твои, блестели. (6)

Когда вас хоронили, ребята говорили –
Все плакали, убийцу проклиная.
А дома я один сидел, на фотографию глядел -
С неё ты улыбалась, как живая.

Любовь свою короткую залить пытался водкою

Я взят был на бану (7) у ресторана.

Сижу я в несознанке, (8) жду от силы пятерик,
Но тут случайно вскрылось это дело.
Пришёл ко мне Шапиро, (9) мой защитничек-старик, (10)
Сказал: «Не миновать тебе расстрела».

И вот меня побрили, (11) костюмчик унесли,

Квадратик неба синего, и звёздочка вдали
Сияет, как последняя надежда.

А утром зачитают последний приговор

С конвоем поведут меня на наш тюремный двор,
И там глаза навеки я закрою.

(1) Лепить скок - совершать квартирные кражи без предварительной подготовки.
(2) Хрусты - рубли, бумажные деньги.
(3) Шпак - на «старой фене» так называли человека, не принадлежащего к уголовному миру (шпак, шпачек в славянских языках - скворец). Любопытно, что в некоторых сборниках блатных песен шпак пишется с большой буквы; видимо, авторы считают это слово фамилией. Иногда поют - «с форшма ком» . Форшмак - это грязный, неряшливый человек, отребье, с которым рядом стоять стыдно. В этом случае нарисованный далее портрет обретает внутреннюю логику.
(4) В другом варианте - «на углу».
(5) Фраер - на «старой фене»: человек, далекий от блатного мира, потенциальная жертва. Сейчас слово «фраер», напротив, почётно в уголовном мире и означает «достойного» уркагана.
(6) Вариант - «и в спину мне глаза твои видели». Психологически он более выразителен.
(7) Бан - вокзал.
(8) Вариант – «в предварилке».
(9) В одном из сборников мне встретилось утверждение, будто «шапиро» означает на уголовном жаргоне защитника вообще. Я никогда не встречал и ни от кого не слышал. Хотя, конечно, среди крупных адвокатов значительную часть составляют евреи. Однако тот факт, что следом за «Шапиро» следует разъяснение, что речь идёт именно о защитнике, опровергает предположение о жаргонном значении слова.
(10) Вариант – «Пришёл ко мне защитник, седой, как лунь, старик».
(11) Вариант – «Мне голову побрили».

Жиганец Ф. Блатная лирика. Сборник. Ростов-на-Дону: «Феникс», 2001, с. 147-150.

2.

Когда с тобой мы встретились, черемуха цвела
И в парке тихо музыка играла.
И было мне тогда еще совсем немного лет,
Но дел уже наделал я немало.

Лепил я скок за скоком, а наутро для тебя
Бросал хрусты налево и направо.
А ты меня любила и часто говорила:
«Житье блатное хуже, чем отрава».

Я помню, как с Форшмаком ты стояла на скверу.

Тянулся целоваться, просил тебя отдаться,
А ты в ответ кивала головою.

И я, как этот фраер, зашатался…
Не помню, как в попал в кабак, и там кутил и водку пил,
И пьяными слезами обливался.

Его я попросил в сторонку отойти, -

Потом я только помню, как мелькали фонари


А следом мне глаза твои смотрели.

Свою любовь короткую хотел залить я водкою
И воровать боялся, как ни странно,
Но влип в исторью глупую, и как-то опер-группою

Сидел во вседознайке, ждал от силы пятерик,

Зашел ко мне Шапиро, мой защитничек-старик,
Сказал: «Не миновать тебе расстрела».

На мне теперь тюремная одежда.
Квадратик неба синего и звездочки вдали
Сверкает мне, как слабая надежда.

А утром мне зачтется мой последний приговор


И там глаза навеки я закрою…

Запрещенные песни. Песенник. / Сост. А. И. Железный, Л. П. Шемета, А. Т. Шершунов. 2-е изд. М., «Современная музыка», 2004.

3. Когда с тобой мы встретились

Когда с тобой мы встретились, черемуха цвела
И в парке тихо музыка играла,
И было мне тогда еще совсем немного лет,

Лепил за скоком скок, а наутро для себя


Что жизнь блатная хуже, чем отрава.

Но дни короче стали, и птички улетали
Туда, где вечно солнышко смеется,
А с ними улетело мое счастье навсегда,
И понял я – оно уж не вернется.

И вот однажды ночью увидал вас на скверу:
Как он сидел, обняв тебя рукою!
Тянулся целоваться, просил тебя отдаться,
А ты в ответ кивала головою.

Во мне всё помутилось, и сердце так забилось,
И я, как пьяный фраер, зашатался.
Не помню, как в кабак попал, а там кутил, и водку пил,
И пьяными слезами заливался.

И вот однажды ночью встал у вас я на пути…
Узнав меня, ты страшно побледнела;
Его я попросил чуть-чуть в сторонку отойти,
И сталь ножа зловеще заблестела.

Любовь эту короткую хотел залить я водкою,
Но воровать боялся, как ни странно,
Но влип в исторью глупую, и как-то опергруппою

Сижу я в капезеке, жду от силы пятерик,
Как вдруг внезапно вскрылось это дело…

Сказал: «Не миновать тебе расстрела».

И вот уже я в камере, костюмчик унесли,
На мне теперь тюремная одежда.
Кусочек неба синего и звездочки вдали
Мерцают мне, как слабая надежда…

А завтра мне зачтется мой последний приговор,
И снова, детка, встретимся с тобою.
А завтра поведут меня на наш тюремный двор,
А там глаза навеки я закрою.

В нашу гавань заходили корабли. Вып. 2. М., Стрекоза, 2000.

4. Дело - пятерик

Когда с тобой мы встретились, черемуха цвела
И в тихом парке музыка играла,
И было мне тогда еще совсем немного лет,
Но дел успел наделать я немало.

Лепил я скок за скоком, а утром для тебя
Швырял хрусты налево и направо,
А ты меня любила и часто говорила,
Что жизнь блатная хуже, чем отрава.

Но дни короче стали, и птицы улетали –

А с ними мое счастье улетело навсегда,
И верил я – оно уж не вернется.

Однажды тебя встретил я со шпаком на углу,
Он был бухой; обняв тебя рукою,
К тебе лез целоваться, просил тебя отдаться,
А ты в ответ кивала головою.

Во мне все помутилось, и сердце так забилось,
Что я, как этот фраер, зашатался…
Не помню, как в попал в кабак и там кутил и водку пил,
И пьяными слезами обливался.

Однажды поздно вечером я встал вам на пути,
Меня увидев, ты похолодела.
Я попросил обоих вас в сторонку отойти,
И сталь ножа зловеще заблестела.

Потом я только помню, как мелькали фонари
И мусора на улицах свистели.
Всю ночь я прошатался у причала до зари,
А в спину мне глаза твои смотрели.

Когда вас хоронили, ребята говорили -
Все плакали, убийцу проклиная.
А я тогда один сидел, на фотографию глядел,
С нее ты улыбалась, как живая.

Любовь свою короткую хотел залить водкою
А воровать боялся, как ни странно,
Но влип в исторью глупую и как-то опергруппою
Я взят был на бану у ресторана.

Сижу я в несознанке, жду от силы пятерик,
Но тут случайно всплыло это дело,
Зашел ко мне Шапиро - мой защитничек, старик, -
Сказал: «Не миновать тебе расстрела».

И вот меня побрили, костюмчик унесли,
На мне теперь тюремная одежда.
Квадратик неба синего, и звездочка вдали
Сияет мне как слабая надежда.

А завтра огласят мне мой последний приговор,
И скоро, детка, встретимся с тобою, -
Ведь утром поведут меня на наш тюремный двор,
И там глаза навеки я закрою.

Черный ворон. Песни дворов и улиц. Книга вторая / Сост. Б. Хмельницкий и Ю. Яесс, ред. В. Кавторин, СПб.: Издательский дом "Пенаты", 1996, с. 84-88.

Близкий вариант:

Дело - пятерик

Когда с тобой мы встретились, черемуха цвела
И в тихом парке музыка играла,
И было мне тогда совсем немного лет,
Но дел успел наделать я немало.

Лепил я скок за скоком, а утром для тебя
Швырял хрусты налево и направо.
А ты меня любила и часто говорила,
Что жизнь блатная хуже, чем отрава.

Но дни короче стали, и птицы улетали –
Туда, где вечно солнышко смеется.
А с ними мое счастье улетело навсегда,
И верил я – оно уж не вернется.

Однажды тебя встретил я со шпаком на углу,
Он был бухой; обняв тебя рукою,
К тебе лез целоваться, просил тебя отдаться,
А ты в ответ кивала головою.

Во мне все помутилось, и сердце так забилось,
Что я, как этот фраер, зашатался…
Не помню, как в попал в кабак и там кутил и водку пил,
И пьяными слезами обливался.

Однажды поздно вечером я встал вам на пути,
Меня увидев, ты похолодела.
Я попросил обоих вас в сторонку отойти,
И сталь ножа зловеще заблестела.

Потом я только помню, как блистали фонари
И мусора на улицах свистели.
Всю ночь я прошатался у причала до зари,
А в спину мне глаза твои смотрели.

Когда вас хоронили, ребята говорили,
Все плакали, убийцу проклиная.
А я тогда один сидел, на фотографию глядел,
С нее ты улыбалась, как живая.

Любовь свою короткую хотел залить я водкою
И воровать боялся, как ни странно,
Но влип в исторью глупую и как-то опер-группою
Я взят был на бану у ресторана.

Сижу я в несознанке, жду от силы пятерик,
Но тут случайно всплыло это дело,
Зашел ко мне Шапиро - мой защитничек, старик, -
Сказал: «Не миновать тебе расстрела».

И вот меня побрили, костюмчик унесли,
На мне теперь тюремная одежда.
Квадратик неба синего, и звездочка вдали
Сияет мне как слабая надежда.

А завтра огласят мне мой последний приговор,
И скоро, детка, встретимся с тобою, -
Ведь утром поведут меня на наш тюремный двор,
И там глаза навеки я закрою.

Блатная песня: Сборник. – М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2002.

5. Когда с тобой мы встретились

Когда с тобой мы встретились, черемуха цвела
И было мне тогда еще совсем немного лет,
Но дел успел наделать я немало.

Лепил я срок за сроком. Наутро для тебя
Кидал хрусты направо и налево.
А ты меня любила, но часто говорила,
Что жизнь блатная хуже, чем отрава.

А дни короче стали, и птицы улетали
Туда, где вечно солнышко смеется.

Я помню, как с приятелем была ты на скверу,
Тянулся целоваться, просил тебя отдаться…
А ты в ответ кивала головою.

И я, как этот фраер, закачался.
Не помню, как попал в кабак
И пьяными слезами обливался.

Его я попросил в сторонку отойти,
И сталь ножа зловеще заблестела.

Потом я только помню, как мелькали фонари
Всю ночь я прошатался у причалов до зари,
А в спину мне глаза твои глядели.

Когда вас хоронили, ребята говорили,
Все плакали, убийцу проклиная.
С нее ты улыбалась как живая.

И воровать боялся, как ни странно.
Был взят я на бану у ресторана.

Сидел я, срок прикидывал – от силы "пятерик",
Когда внезапно всплыло это дело.

Сказал: "Не миновать тебе расстрела".

Потом меня постригли, костюмчик унесли,
На мне теперь тюремная одежда.

Сияют мне как слабая надежда.

А завтра мне зачтется последний приговор.
И скоро, детка, встретимся с тобою.
А утром поведут меня на наш тюремный двор,
И там глаза навеки я закрою.

Русский шансон / Сост. Н. В. Абельмас. – М.: ООО "Издательство АСТ"; Донецк: "Сталкер", 2005. – (Песни для души).

6. Приговор

Когда с тобой мы встретились, черемуха цвела
И в старом парке музыка играла.
Но дел успел наделать я немало.

А ты меня любила и часто говорила,
Что жизнь блатная хуже, чем отрава.

Но дни короче стали, и птицы улетали
Туда, где вечно солнышко смеется.
И с ними улетело мое счастье навсегда,
И понял я - оно уж не вернется.

Я помню, как с форшмаком была ты на скверу,
А он, бухой, обняв тебя рукою,
А ты в ответ кивала головою.

Во мне все помутилось, и сердце так забилось!
И я, как этот фраер, закачался.
И там кутил, и водку пил,
И пьяными слезами обливался.

Однажды ночкой темною я встал вам на пути.
Узнав меня, ты сильно побледнела.
И сталь ножа зловеще заблестела.

Потом я только помню, как мелькали фонари
И мусора кругом в саду свистели.
Всю ночь я прошатался у причалов до зари,
А в спину мне глаза твои глядели.

Когда вас хоронили, ребята говорили,
Все плакали, убийцу проклиная.
А дома я один сидел, на фотокарточку глядел -
С нее ты улыбалась, как живая.

Любовь свою короткую хотел залить я водкою
И воровать боялся, как ни странно.
Но влип в затею глупую, и как-то опергруппою
Был взят я на бану у ресторана.

Сидел я, срок прикидывал - от силы пятерик,
Как вдруг менты узнали про то дело.
Пришел ко мне Шапиро, защитник мой, старик,
Сказал: «Не миновать тебе расстрела».

На мне теперь тюремная одежда.
Кусочек неба синего и звездочка вдали

И скоро, детка, встретимся с тобою.
А утром поведут меня на наш тюремный двор,
И там глаза навеки я закрою.

Песни нашего двора / Авт.-сост. Н. В. Белов. Минск: Современный литератор, 2003. – (Золотая коллекция).

7. Когда с тобой мы встретились, черемуха цвела…

Когда с тобой мы встретились, черемуха цвела
И в старом парке музыка играла.
И было мне тогда совсем немного лет,
Но дел уже наделал я немало.

Лепил я скок за скоком. Наутро для тебя
Кидал хрусты налево и направо,
А ты меня любила и часто говорила,
Что жизнь блатная хуже, чем отрава.

Но дни короче стали, и птицы улетали
Туда, где вечно солнышко смеется.
И с ними улетело мое счастье навсегда,
И понял я: оно уж не вернется.

Я помню, как с Форшмаком ты стояла на скверу,
Он был бухой, обняв тебя рукою,
Тянулся целоваться, просил тебя отдаться...
А ты в ответ кивала головою.

Во мне всё помутилось, и сердце так забилось!
И я, как этот фраер, закачался.
Не помню, как попал в кабак,
И там кутил, и водку пил,
И пьяными слезами обливался.

Однажды как-то ночью я встал вам на пути.
Узнав меня, ты сильно побледнела…
Его я попросил в сторонку отойти.
И сталь ножа зловеще заблестела!

Потом я только помню, как мелькали фонари
И мусора в саду кругом свистели.
Всю ночь я прошатался у причалов до зари,
А в спину мне глаза твои глядели.

Когда вас хоронили, ребята говорили,
Все плакали, убийцу проклиная.
А дома я один сидел, на фотокарточку глядел -
С нее ты улыбалась, как живая.

Любовь свою короткую хотел залить я водкою
И воровать боялся, как ни странно.
Но влип в исторью глупую и взят был опергруппою
В тот вечер на бану у ресторана.

Сидел я в предварилке, ждал от силы пятерик,
Когда внезапно вскрылось это дело.
Пришел ко мне Шапиро, мой защитничек-старик,
Сказал: «Не миновать тебе расстрела».

Потом меня постригли, костюмчик унесли.
На мне теперь тюремная одежда.
Квадратик неба синего и звездочка вдали
Сияют мне, как слабая надежда.

А завтра мне зачтется последний приговор,
И скоро, детка, встретимся с тобою.
А утром поведут меня на наш тюремный двор,
И там глаза навеки я закрою.

А я не уберу чемоданчик! Песни студенческие, школьные, дворовые / Сост. Марина Баранова. - М.: Эксмо, 2006.

8. Когда с тобой мы встретились

Когда с тобой мы встретились
Черемуха цвела.
И в тихом парке музыка играла.
И было мне тогда еще
Совсем не так уж много лет,
Но дел успел наделать я немало.

Я по ночам работал, а утром для утех
Швырял хрусты налево и направо.
А ты меня любила,
Но часто говорила,
Что жизнь блатная
Хуже, чем отрава.

Однажды я увидел вас
Со Шкапом на мосту.
Он был бухой и ты была бухая.
Склонял тебя к измене он,
Просил тебя отдаться он,
Ты соглашалась, головой кивая.

Однажды поздно вечером
Я встал вам на пути.
Узнав меня ты сразу побледнела.
А я ему сказал тогда:
"Пойдем-ка, отойдем чуть-чуть"
И мойка его ребрышки задела.

Он умер на глазах твоих,
А я ушел к себе.
Ты плакала, убийцу проклиная.
А я на чердаке сидел,
На фото на твое глядел,
На нем ты улыбалась как живая.

Казенный дом с решеточкой,
Окошко с козырьком,
А на плечах тюремная одежда.
Квадратик неба синего
Вдали едва виднеется,
На нем - звезда,
Как бледный луч надежды.

Боюсь, что не окончится
Мой тяжкий Приговор,
Боюсь, что не увижусь я с тобою.
Всего скорее выведут
Меня в глухой тюремный двор,
Раздастся выстрел -
Я глаза закрою.

Песни узников. Составитель Владимир Пентюхов. Красноярк: Производственно-издательский комбинат "ОФСЕТ", 1995.